Свидетель

Игра «в гляделки» продолжалась до тех пор, пока Черкасов, наконец, не успокоился. Он взял рубин в руки и ощутил что-то знакомое. Правильное, как точное попадание голосом в сложную ноту. Страх мистического исчез. Стало смешно — чего было бояться? Вот он — реальный камень, стоящий реальные деньги, с реальными царапинами, реально существующий как минимум тысячу лет. И в голову пришла мысль: стоит носить его с собой, как талисман, как напоминание о реальности. Что Валерий и сделал, подсознательно программируя себя на то, что даже смертельно пьяный, он не выпустит наружу собственного монстра. Теперь рубин на цепочке покоился в кармане джинсов, как старинные часы, и почти с той же функцией — напоминать о «сейчас».

* * *

У входа в ресторанчик напротив отеля, где остановилась Лена, Валерий ощутил волнение и прибавил шаг. Она уже ждала за столиком у окна. Теплое, родное чувство узнавания пролилось в груди Черкасова. Почудилось, что вокруг не мебель из темного дерева с синей обивкой, а приемная его офиса. Потому что, как прежде, улыбалась при виде него миловидная, аккуратная Лена, уже не девушка, но молодая женщина лет тридцати, с тщательно уложенными каштановыми волосами, с французским маникюром, в элегантном костюме нежно-кремового цвета, словно модель с картинки «Идеальный офисный работник». Лена встала из-за стола и шагнула навстречу. Черкасов совершенно растрогался и по-дружески обнял ее.

— Хорошо долетела?

— Да. — Она сияла. — Валерий Михалыч, как же я рада вас видеть!

— Я тоже.

— Как вы тут, освоились?

— Нормально, — кивнул Валерий. — Я — гость. Не слишком званный, но британцы — хозяева вежливые.

— Надеюсь, вы привыкнете.

— Да нет, даже через двадцать лет я останусь здесь только гостем. Дом ничего не заменит. Вроде на улице запросто можно Стинга встретить, а слушать хочется только Цоя и «Пикник[29]». Знаешь, — со вздохом сказал Черкасов, — я очень ценю, что ты согласилась бросить работу, всё, и приняла мое предложение. Но на самом деле, у тебя не будет необходимости находиться в Лондоне постоянно. Какие-то дела можно будет вести из дома, из России. Особенно если надоест вся эта англо-саксонская чопорность.

— Мне интересно будет пожить в Лондоне, — мягко ответила Лена, добавляя глазами «рядом с вами». — С удовольствием помогу не только с Фондом, но и в бизнесе. Вы ведь откроете что-нибудь?

— Не знаю, — он развел руками. — Пока я бездельник. На днях повторное слушание. Возможно, британцы вообще выдадут меня России, и мой «бизнес» будет где-нибудь в Магадане в сфере лесозаготовок.

— Ну что вы говорите, Валерий Михалыч! — испугалась Лена. — Уверена, все решится благополучно.

Черкасов закусил губу и пристально взглянул на экс-секретаршу.

— Скажи, только честно, почему ты согласилась? Ты же видела, в чем меня обвиняют. Не страшно?

Она растерялась, отвела глаза. Но тут же подняла их снова, взгляды встретились.

— Не страшно. Я не верю, я вас знаю больше шести лет. Может, вы и бываете жестким, как начальник, но… Я считаю, что дело против вас сфабриковали нарочно.

Теперь уже была очередь Черкасова смотреть в сторону — так и подмывало напугать Леночку правдой и посмотреть на реакцию. Но, видимо желая перевести тему, молодая женщина наклонилась и выложила на стол сверток.

— Это вам. Сюрприз.

— Что там? — нетерпеливо, как мальчишка, Черкасов полез в пакет и с удивлением обнаружил полпалки Докторской и батон. — Лена-а-а, да ты же… Как ты узнала, что я тут умираю без нормальной еды?! Да я… Дай я тебя расцелую! — радовался он громко, пугая официанта, принесшего кофе, и немногочисленных посетителей.

— Я все про вас знаю, — хитро улыбнулась Лена. — Почти. Не помните, сколько я вам бутербродов наделала? Особенно, когда вы нервничали…

Черкасов окончательно растаял, и разговор, пронизанный ностальгией, потек сам собой: о бывших сотрудниках, о компании, о погоде в Москве. А потом уже собеседники переключились на дела нынешние, Черкасов рассказал о Фонде, о Джули — его первой бенефициантке и выложил на стол увесистую папку с документами.

Восхищаясь начинаниями шефа, Лена попросила показать офис, и Черкасов на такси отвез ее в пустое, неустроенное помещение, по дороге расписывая и показывая достопримечательности Лондона. Пожалуй, он никогда не был так разговорчив со своей помощницей!

Она внимательно слушала, а Валерий наслаждался выговариванием русских, а не английских фраз. Он дал Лене карт-бланш в обстановке офиса и выборе дизайна, набросал приблизительный план работы Фонда.

— Доверенность у тебя будет почти на всё, — огорошил Черкасов Лену, открывая перед ней дверь в банк. — Сейчас заполнишь банковские документы, и ты полноправный директор. Ты прекрасно справлялась с благотворительностью в Дримсети, тут все будет даже проще.

— Но я думала, — растерялась Лена, — что вы, Валерий Михалыч, тоже будете участвовать…

— Пока планирую. Но ты сама знаешь: суд. Никто не знает, что со мной будет завтра. Надо же сделать хоть что-то хорошее.

— Как бы мне хотелось вам помочь! — вздохнула Лена.

Им навстречу вышел банковский клерк, и она надела привычную улыбку в ответ.