Свидетель надежды. Иоанн Павел II. Книга 1

Арон Люстиже родился в Париже в 1926 г. и был сыном польского еврея, который в начале века эмигрировал во Францию. В течение первого года Второй мировой войны юный Арон, воспитанник французской католической семьи в Орлеане, не получивший абсолютно никакого еврейского образования, перешел в католицизм и был крещен 25 августа 1940 г., приняв христианское имя Жан Мари. Его мать была депортирована из Франции и умерла в Освенциме в 1943 г. Пройдя курс изучения литературы, философии и теологии в Сорбонне, Жан Мари Люстиже был в 1954 г. рукоположен в сан священника и в течение последующих пятнадцати лет служил в чине капеллана родного университета. В 1969 г. он был назначен пастырем парижского прихода Святой Жанны Шантальской. Предыдущая работа со студентами помогла ему привлечь к себе внимание многих местных интеллектуалов и тем самым заметно расширить приход.

В 1979 году парижский кардинал Франсуа Марти стал готовить себе преемника и обратился к священникам своей епархии с просьбой составить список качеств, необходимых для нового архиепископа. Небольшая группа его коллег пришла к отцу Люстиже и фактически посадила его под домашний арест со словами: «Напишите нам, что вы думаете по этому поводу». Люстиже подготовил весьма пространный и достаточно подробный отчет о состоянии католицизма во Франции, а также не преминул изложить свой стратегический план относительно его улучшения.

Из этих записей следовало, что до Французской революции католическая Церковь во Франции была «Церковью власти», непосредственным образом связанной с установившимся политическим порядком, и в известном смысле зависела от него. Затем наступил 1789 г. и последовавший за ним период террора, в результате которого Французская Церковь понесла самый ранний (и самый тяжелый до начала XX в.) урон со стороны секуляристской модернизации. Не выдержав такого страшного удара, Церковь в конце концов окончательно раскололась. Сторонники реставрации искали любую возможность, чтобы вернуться к прежнему режиму, причем сперва они выступали за его полное восстановление, а потом, когда подобный исход оказался совершенно невозможен с политической точки зрения, стали ратовать за реставрацию культурных ценностей Церкви. Со временем это течение в католицизме произвело на свет экстремистов из организации «Аксьон франсез», группу сторонников маршала Петена в годы Второй мировой войны и в конце концов раскольников архиепископа Марселя Лефевра, которые стали напрочь отрицать решения Ватикана II. В качестве противоположного по духу течения выступили сторонники примирения с секуляризмом и левыми политическими партиями, что вскоре привело к рождению оппозиционного «христианского марксизма». Огорчительные стычки между этими двумя лагерями раскололи французских католиков почти на сто пятьдесят лет и начисто лишили Французскую Церковь ее живительного евангелического духа.

Творческая ценность анализа Люстиже заключалась прежде всего в том, что он сумел разглядеть в этих двух течениях различные вариации одного и того же ложного выбора — нацеленность на статус «Церкви власти». Они отличаются друг от друга выбором предпочтительной политической силы, которая могла бы стать партнером Церкви. Оба течения сходятся в одном, хотя никогда и не признаются в этом публично: быть Церковью во Франции означает прежде всего быть «Церковью власти».

А Люстиже не согласился с этим. Именно связь Церкви с властью, по его мнению, сделала ее уязвимой для светской модернизации. Что же до пастырской стратегии, то совершенно невозможно отыскать удовлетворяющую всех середину между сторонниками реставрации и модернизации. Первые относятся к принятой на Втором Ватиканском Соборе «Декларации о религиозной свободе» как к ереси, в то время как вторые ошибочно восприняли принцип открытости модернизации, изложенный в «Пастырской конституции о Церкви в современном мире», как предложение к сотрудничеству с марксизмом и чуть позже с деконструктивизмом, хотя оба эти течения так или иначе ведут к крушению христианской ортодоксии. В этих условиях, пишет Люстиже, единственно правильным выбором может быть только выбор евангелический. Церковь должна отбросить все свои прежние притязания на власть, отказаться от сотрудничества с любой политической силой и приступить к реевангелизации Франции, не вовлекаясь в политические интриги, а способствуя возрождению культуры. Это означало, что законы Евангелия должны быть взяты на вооружение всеми, кто так или иначе формирует и создает высокую культуру Франции, то есть прежде всего глубоко секуляризованной французской интеллигенцией. Причем начинать нужно с самых сложных проблем, а саму Францию следует «перевернуть с головы на ноги».