Свидетели Чистилища

В 2000-х военные снова заинтересовались этими местами, и в Давыдове появилась действующая воинская часть. Именно ей Босс и его команда обязаны своим арсеналом и автопарком: если бы не безумная идея Оскара, если бы не безрассудство Фарида и Егора, еще неизвестно, стал бы Босс Боссом, а эти двое – начальником сталкеров и начальником охраны соответственно. Не каждый рискнул бы предпринять рейд в соседний населенный пункт всего через два года после Катастрофы. Но выжди Оскар еще год-другой, первыми в оружейной комнате и на складе боеприпасов при этой воинской части оказались бы совсем другие люди. М-да…

Снова шорох в кустах! Шугануть? Да ну на фиг. Лучше не привлекать лишнего внимания. Может, снова обойдется.

Не обошлось.

Только Илья начал забирать левее, держась подальше от подозрительных зарослей, как из них недвусмысленно высунулась серая башка размером с прикроватную тумбочку. Зубастый страж лишь обозначил свое присутствие – не рычал, не скалился, но помощнику Босса от этого было не легче. Ступор – самое настоящее проклятье. Благо, расстояние между волком и его потенциальной жертвой оставляло шанс на маневр. Через минуту, переведя дух, Илья заставил себя попятиться. Он только что прошел кособокие деревянные ворота, ведущие во двор постепенно уходящего в землю домишки. В воротах – калитка; если шмыгнуть в нее, можно будет проникнуть в избушку с заднего крыльца, добраться до окна и спокойно расстрелять мишень, словно в тире.

* * *

Я до последнего не верил, что обнаружу Жору здесь. Еще менее реальным казалось, что мне вот так запросто позволят увидеться с ним. Воображение – штука такая, не слишком поддающаяся уговорам: я же как представил в тот день избитого, изможденного, плененного брата, так до сих пор и считал, что остроухие хозяева монастыря и Волчьего леса удерживают его силой.

Наверное, по этой причине я не сразу узнал Жорку, войдя в избушку. Ну, сидит какой-то полуголый мужик на выцветшем домотканом ковре с кельтскими узорами – лицом к окну, спиной к двери. Ну, не видно ничего похожего на клетку для пленника, кандалы, дыбу, раскаленные щипцы и прочие тюремные атрибуты – так ведь мало ли, что там в подполе находится?

Однако человек заговорил – и сердце застучало учащенно.

– Долго ж ты добирался, Кир! – с улыбкой в голосе укорил меня мужик, не оборачиваясь. – Я уж отчаялся дождаться.

– Жора? Жор, это правда ты?

Он одним легким движением поднялся на ноги, повернулся. Седые волосы сбриты под ноль. На лице и коже головы – штрихами намеченные рисунки будущих татуировок. На запястьях кожаные браслеты, на груди – дикарское ожерелье из нанизанных на суровую нить волчьих клыков, когтей, плоских камешков и птичьих перьев. Этот новый, незнакомый Жора размашисто шагнул ко мне и крепко обнял. Я замешкался, потрясенный, но в конце концов тоже обнял его.

– Прости, что так долго! – покаянно шепнул я. – Но в итоге я тебя нашел. Теперь ты свободен. Ты в состоянии идти? Тебя не слишком мучили?

– Мучили? – изумленно переспросил Жора и внезапно рассмеялся: – Ты так ничего и не понял, Кир?

– Понял? Что?

– Елки зеленые, да я же сам свое похищение устроил!

– Как?! – вытаращился я.

– Долгая история. Ты садись! – засуетился брат. – Голодный небось? Сейчас, минутку…

Он метнулся в закуток за занавеской, загремел посудой, а я так и стоял истуканом посреди комнатушки, придерживая одной рукой висящий на плече АКСУ. Жора сам устроил свое похищение… Да как же так?! Немыслимо! Значит, все это время я напрасно сходил с ума, шарахался по Куровскому, плутал в подземельях?

– Вот! – Он вынес из закутка миску с размятой картошкой и порезанным на дольки помидором. – Правда, соли тут не водится, приходится все употреблять несоленым. Но к этому привыкаешь. Зато картошечка молодая, утром накопал на огороде! Ты уж и забыл, наверное, какова на вкус молодая картошечка, а?

– Жор, – перебил его я. – Как же так? Я чуть в петлю не полез, когда тебя потерял. А ты, оказывается, сам ушел? Добровольно?

Георгий помрачнел.

– Кирюха, я не знаю, что ты себе напридумывал сейчас… Но дело в том, что как раз самому-то мне уйти не дали бы. Если ты заметил, добровольно можно податься только в «свидетели» или к Оскару. Это они еще допускают. Вероятно, потому что от перестановки слагаемых сумма не меняется. Но заикнись я о том, что собираюсь податься в язычники, они бы попросту меня заперли на веки вечные.

– Они?

– Они. А я уже задолбался жить так, как мы жили последние четыре года. Я не хочу и не могу тонуть в отхожей яме.

– Не хочешь и не можешь… А как же я, Жор? Я, по-твоему, хотел и мог, поэтому ты меня бросил?

Брат фыркнул.

– Ну что ты глупости какие-то говоришь! Да, мое «похищение» должно было выглядеть натурально, поэтому я не предупредил тебя заранее. Мало ли, кто стал бы свидетелем нашего спектакля. Но я же для тебя миллион подсказок оставил!

– Где? – неприязненно уточнил я. – Стрелки на асфальте мелом рисовал, как в «казаках-разбойниках»?