Свидетельница Гора

Меня удивило, что мужчина с такой очевидной терпимостью отнесся к, казалось бы очевидному, проявлению раздражения, если не дерзости, со стороны рабыни. Неужели она не боялась, что ее шелка будут отобраны у нее, а сама она может быть привязана к кольцу и наказана плетью? Я не сомневалась, что она уже успела почувствовать на себе плеть. Об этом говорило хотя бы то, как красиво она двигалась. Мы все должны двигаться красиво, мы же не свободные женщины. Если мы не будем этого делать, мужчины и их плети, проследят за тем, чтобы мы побыстрее исправили свою походку. Но, несмотря на внешние проявления ее раздражения или даже злости, повиновалась она действительно с готовностью. Да, подумала я, несомненно, она знала, что такое плеть, и все же было бесспорно и то, что ее поведение оставляло желать лучшего. Возможно, она слишком надеялась на свой статус высокой рабыни, каковой статус, судя по всему, у нее действительно был. А может она была высокой свободной женщиной, и ее владелец позволял ей вести себя так, как она это делала, находя это в некотором роде забавным, в виду полной нелепости этого, а она, не понимая шутки, не осознавала, что в любой момент могла быть брошена на колени, как униженная, презренная, покорная, плачущая рабыня? В любом случае она, похоже, привыкла к тому, что к ней относятся с некоторой снисходительностью, а возможно даже с попустительством. Но как она осмеливалась использовать такую широту терпимости, которую ей, казалось бы, предоставили? Конечно, она была высокой рабыней. Но разве, в конечном итоге, не была она до последней клеточки такой же, как и мы? И не случается ли так, что высокая рабыня одного мужчины, для другого становится не больше чем самой нижайшей из его невольниц, чье место в стойлах, чья обязанность убирать навоз за животными, и обслуживать его грубых работников. А разве не случается так, что даже для того же самого мужчины она, еще вечером высокая рабыня, на следующее утро становится самым последним из его животных занятым на мойке посуды?

Дорна вернулась с небольшим блюдом, в котором лежало несколько кусочков мелко порезанного мяса. Блюдо она вручила мужчине, сидевшему на троне. Мы с ним обменялись взглядами. Он смотрел на меня сверху вниз, с высоты своего положения, а я снизу, стоя на четвереньках, у подножия постамента его трона.

— У нее красивые волосы, — заметил он.

— Мои лучше, — заявила женщина.

Мы обе были темными брюнетками. Фактически, цвет наших волос был почти одинаков, ну, возможно, ее чуть темнее. Внезапно я поняла, что и цвет наших лиц также мог быть подобен. Это сразу натолкнуло меня на мысль, что, возможно, мы обе относились к тому «типу», к которому мужчина, сидевший на троне, мог испытывать влечение. Некоторых мужчин, как может показаться, влечет к определенным «типам» женщин. В этом мире у мужчин не возникает особых трудностей в нахождении женщин тех типов, которыми они могли бы заинтересоваться. Здесь хватает рынков, некоторые из которых даже имеют определенную специализацию, угождая особым запросам. Соответственно, любой имеет возможность посетить разные рынки, и рано или поздно почти наверняка найти себе товар, прикрепленный к тому или иному кольцу, по своему вкусу. Кроме того, в качестве альтернативы, чтобы не тратить время на ходьбу по рынкам, можно оставить работорговцам «список пожеланий», если можно так выразиться. Подозреваю, что некоторые женщины с Земли, обязаны своим клеймом и ошейником, да и самим присутствием в этом мире, тому факту, что они, сами того не зная, оказались, в силу некого особого сочетания своих свойств и особенностей, в той или иной мере удовлетворяющими требованиям таких списков. Разумеется, эти женщины были поставлены определенным клиентам. Если подумать, то в этом факте можно найти утешение или даже преимущество, ведь получается так, что им почти наверняка предстоит узнать, что они именно то, или почти то, что жаждет получить мужчина.

Признаться, я полагала, что моя фигура могла бы даже превосходить ее, по крайней мере, с точки зрения, насколько я успела изучить, вкусов и предпочтений мужчин этого мира.

Сидевший на троне бросил один кусочек мяса на пол, и мне ничего не оставалось, кроме как подойти к подачке на четвереньках и, изогнувшись, подобрать ее губами. Следующий брошенный кусочек лег на первую ступень постамента. Подняв и его, я подняла взгляд на мужчину. Я стояла ладонями на ступени, а коленями на поверхности террасы.