Свидетельница Гора

— О-о, — протянули его собеседники.

Мне уже приходилось слышать подобные беседы в загонах, особенно среди охранников низшего звена. Насколько я поняла, мужчины этого мира сильно разнятся по степени их образованности и информированности. Некоторые казались весьма осведомленными о природе моего мира, его цивилизации, о взглядах на отношения полов и так далее. В то время как другие были на удивление не информированными и наивными. Я подозревала, что мужчина, сидевший на троне, и конечно офицеры более высоких рангов, а также и охранники высшего звена в загонах, были из тех для кого большая часть соответствующей информации о мире моего происхождения была открыта. Этот мир казался мне неким технологическим парадоксом. С одной стороны, я была доставлена сюда с помощью технологий, которые на данный момент, по крайней мере, в некоторых областях, значительно опережали технологии моего собственного мира. И одновременно с этим многие люди здесь, если вообще не подавляющее большинство, казались незнакомыми с его характером, а по большому счету, были абсолютно не осведомлены о самом его существовании. А какой удивительно парадоксальной выглядела моя ситуация! Здесь, в этом мире, где мужчины были настолько гордыми и дикими, несломленными, свободными, могущественными и вспыльчивыми, в этом мире, по-видимому, в целом примитивном, но столь роскошном и варварском, в этом мире кожи, шелка и железа, а не пластмасс и синтетики, страсти и любви, а не фригидности и лицемерия, энтузиазма и умения, а не скуки и гаджетов, в этом мире, где мужчины укротили могучих монстров, и были готовы по первому слову схватиться за оружие, я стояла голой и в ошейнике на коленях перед мужчинами, как рабыня в каком-нибудь варварском племени. И при этом было очевидно, что я не могла бы оказаться здесь никаким иным образом, кроме как в силу продвинутых технологий. Все было почти, как если бы я каким-то волшебным способом была переброшена в прошлое, в мир, совершенно отличающийся от моего собственного, мир, особенности которого я должна изучить как можно быстрее и в котором мне необходимо научиться, если хочу выжить, быть послушной и услужливой. Одна беда, здесь не было никакой магии, никаких зачарованных колец или волшебных палочек. Здесь все было предельно реально, столь же реально как камень, холодивший мои колени, столь же реально как отметина на моем левом бедре. Конечно, принести меня сюда можно было только с помощью сложных технологий, но стояла-то я на коленях, в буквальном смысле стояла на коленях, и на моем горле ошейник, самый настоящий! Это ясно указывало на то, что высокие технологии не были собственностью всех мужчин этого мира, а, в лучшем случае, лишь части из них. Имело право на существование и другое предположение, что данная технология могло быть предоставлена другими, скажем, союзниками или сообщниками не из этого мира. Пожалуй, такое было даже более вероятно.

— А какое нам дело, — спросил присоединившийся к беседе Тэнрик, — до того места, из которого она происходит, где бы эти земли ни были, на юге, за морем или в любом ином месте, да хоть в другом мире, да где бы то ни было?

— Нам до этого никакого дела нет, — поддержал его третий.

— Точно, нам вполне достаточно того, — усмехнулся четвертый, — что это место оказалось подходящим садом, в котором можно сорвать рабские фрукты, отличным полем, с которого можно собрать хороший урожай рабынь, пастбищем со стадами, из которых можно набрать рабского мяса.

— Верно, — кивнул второй.

— Главное что из земных женщин получаются хорошие рабыни, — заявил надзиратель.

— Превосходные рабыни, — поправил его третий.

— Не могу не согласиться, — поддержал его Тэнрик.

Я предположила, что именно в этом была причина. И все же я думаю, что, в конечном итоге, дело было не в географии, а в биологии, не в происхождении, а в природе. Если мы становились хорошими рабынями, то это, скорее всего, не имело никакого отношения к тому факту, что мы были родом с Земли, даже учитывая ее ужасные программы промывания мозгов. Причина была в том, что мы были женщинами. В конце концов, есть женщины и есть мужчины.

— Соблазнительная кейджера, — констатировал второй.

— Не буду спорить, — согласился третий.

— И правильно сделаешь, — усмехнулся четвертый.

Я стояла на колени перед ними и ощущала себя совершенно беспомощно. Я остро чувствовала свою наготу, свой ошейник, свое клеймо.

— Да, — выдохнул Тэнрик.

Какой беспомощной я была!

И как пугало меня происходящее. Мужчины этого мира не сдали своего суверенитета.

— Она очень желанна, — заметил третий.

— Это верно, — признал второй.

Да, мне было страшно, но одновременно, я был довольна. Какая женщина не жаждет слышать, что она желанна? Вот только женщины здесь должны бояться своей желанности. Ведь мужчины здесь не сдали своего суверенитета!

В их руках была власть, а женщины, по крайней мере, такие как я, не имели даже ее толики. Они могли сделать с нами все, что им захочется и нравится. Мы были рабынями. Они были рабовладельцами.