Свидетельница Гора

Несмотря на то, что я был напугана тем, где я оказалась, в глубинах подземелий под крепостью или городом, во власти какого-то уродливого животного, я не ощущала в себе недовольства ни тем, что была перенесена на эту планету, ни тем, что меня сделали здесь рабыней, хотя и понимала каковы опасности этого положения. Даже увидев столь немногое, я успела влюбиться в этот мир, в его честность, в его правдивость и красоту. Конечно, клеймо и ошейник — это такая незначительная плата за разрешение оказаться здесь, ступать по его земле, дышать его воздухом. Здесь я научилась быть живой по настоящему, остро чувствовать и увлекаться со всей глубиной и широтой чувств. Я никогда не смогла бы поверить в возможность этого, оставаясь в моем прежнем мире. Кроме того, здесь, в этом месте, я впервые в своей жизни, пришла к пониманию самой глубинной своей сути, того, что было скрыто под налетом цивилизации, того, что являлось мне время от времени по ночам, заставляя вскрикивать во сне. Мне говорили, что я должна вести двойную жизнь. Меня убеждали, что я должна играть роль той, кем я не была. Но здесь я узнала, что должна жить правдой, должна быть верной самой себе, своей сущности. Здесь мне просто не оставили иного выбора, кроме как быть той, кто я есть.

И я была благодарна за это и довольна.

Впрочем, имели ли какое-либо значение мои размышления? Какое вообще значение имеет то, рада ли я, довольна или удовлетворена? Пожалуй, что никакого. Я — рабыня и должна служить. У меня нет выбора, от моего желания ничего не зависит, оно ничего не стоит. Зато насколько же это восхитительно для меня! Меня волнует, заводит, возбуждает, обостряет все мои эмоции, понимание того бескомпромиссного доминирования, которому я подвергаюсь. Я собственность и должна повиноваться, причем во всем и со всем возможным совершенством! И ничего иного меня не ждет. Но даже если бы я не желала этого сама, то и в этом случае меня не ждало ничего иного. На моей шее красовался гореанский ошейник. Даже если бы я кричала и визжала, боролась и плакала, рвалась из цепей в бесплотных попытках освободиться, бросалась на прутья клетки, то и это ничего бы не изменило, за исключением того, что меня выпороли бы плетью, призвав к тишине.

Так или иначе, хотела я того или нет, это произошло со мной. Я здесь, и на моей шее гореанский ошейник.