Свидетельница Гора

Я задержалась напротив нее еще немного, решив, что, возможно, она хотела сказать мне что-то еще, но, так и не дождавшись, Леди Констанция промолчала, отвернулась и сделала шаг к двери клетки.

— Дженис! — окликнула меня заключенная в следующее мгновение.

Я снова обернулась.

— Я ведь могу называть тебя «Дженис»?

— Почему нет? — пожала я плечами. — Ведь это — мое имя.

— Сегодня утром, — потупив глаза, нерешительно заговорила она, явно пребывая в замешательстве, — Э…, Ты лизала… и целовала… э… ноги мужчины.

— Да, — кивнула я.

— А вот мне никогда не приходилось этого делать, — сказала Леди Констанция.

— Но Вы же, свободная женщина, — напомнила я и, прочитав нетерпеливое ожидание и интерес в ее глазах, добавила: — Для рабыни в этом действии нет ничего необычного.

— Это очень символично, — прошептала девушка.

— Да, в это вовлечено много символизма, — не могла не согласиться я. — И дело не только в том, что это способ, которым данная женщина ясно и недвусмысленно демонстрирует свое отношение к данному мужчине, давая понять, что она — его рабыня, а он — ее господин. Смысл этого намного глубже и шире. К примеру, это еще и путь, который наша женственность использует в качестве возможности выразить, особым способом и особому владельцу, свое широчайшее и глубочайшее почтение и покорность к основам его мужественности. Таким образом, значение этого акта простирается далеко за границы отношений данной конкретной пары. Скорее он имеет отношение к отношениям между мужчинами и женщинами вообще, к отношениям между мужественностью и женственностью, непосредственно к законам природы.

От меня не укрылась прокатившаяся по ее телу дрожь, хотя я и не могла понять причин ее возбуждения.

— Дженис! — воскликнула Леди Констанция, и не дождавшись моего ответа, шепотом повторила: — Дженис.

— Что? — спросила я и вдруг поняла, что она сейчас скажет совсем не то, что она, возможно, собиралась сказать изначально, хотя, безусловно, это могло иметь некоторое отношение с предметом ее интереса.

Внезапно мне показалось, что из коридора долетел звук шагов, и я воскликнула:

— Кажется, идет охранник! Быстро прячьте лицо!

Но девушка, не шевелясь, стояла и смотрела на меня, словно не слышала или не понимала.

— Быстрее, — простонала я. — Быстрее!

Тут пленница вышла из ступора и торопливо зарылась лицом в вуаль, удерживая комок ткани обеими руками.

— Фух! — облегченно вздохнула я. — Он свернул в другой коридор! Но боюсь, он может вернуться в любой момент. Я должна поскорее возвратить ключ хозяину подземелий.

Моя подопечная опустила руки, и вуаль повисла перед ее телом.

— Вы не спешили прикрыть себя вуалью, — укорила я Леди Констанцию. — Он мог увидеть ваше лицо.

— Возможно, я должна была позволить ему увидеть его, — пробормотала она.

— Не будьте же столь бесстыдны! — воскликнула я.

— Но ведь Ты же не прячешь своего лица, — заметила моя подопечная.

— Но я и не имею права на это, — напомнила я. — Я — ничто, всего лишь рабыня.

— Постой, не уходи! — остановила она меня в тот момент, когда я уже поворачивалась к выходу.

— Оставайтесь на коленях, — напомнила я, заметив ее намерение подняться на ноги.

Леди Констанция послушно, оставшись в прежней позе, снова позвала меня:

— Дженис!

— Ну что?

— Я тоже хотела бы тренироваться! — вдруг заявила она.

— Трудно тренироваться в одеждах сокрытия, — заметила я.

— Возможно, что-то можно придумать, — предположила девушка.

— Возможно, — пожала я плечами.

— Ты говорила, что часто моешься, — вспомнила она. — А где?

— Здесь есть цистерна, — ответила я.

— А мне могут разрешить там помыться? — поинтересовалась Констанция.

— Но ведь там моются рабыни, — объяснила я. — Животные.

— Я не возражаю! — поспешила заверить меня узница.

— Возможно, я могла бы отвести вас туда, когда там никого нет, — предположила я. — Но вначале я должна буду спросить разрешения у хозяина подземелий.

— Пожалуйста, пожалуйста, сделайте это для меня! — обрадовалась леди.

— Хорошо, — пообещала я.

— Дженис!

— Да?

— Я хочу с тобой подружиться!

— Но между нами не может быть никакой дружбы, — удивленно заметила я. — Вы свободны, а я — рабыня.

— Я не столь уж отличаюсь от Вас! — воскликнула пленница.

— О-о, я страшно далека от свободы! — грустно засмеялась я.

— Это не совсем то, что я имела в виду, — прошептала она, заставив меня всерьез задуматься над ее словами.

Однако, как бы я не поворачивала сказанного моей подопечной, понять я ее не могла. Порой бывает трудно понять этих свободных женщин.

Закрыв дверь и заперев замок, я повесила ключ себе на шею.

— Вы можете подняться, — сообщила я узнице.

Накрепко запертая дверь. Тяжелый замок. Толстые прутья. Она надежно удерживалась внутри клетки.

Перед тем как выйти из комнаты, я обернулась, посмотрев на девушку, и обнаружила, что она осталась стоять на коленях.

К моему некоторому удивлению хозяин подземелий был даже обрадован пожеланием свободной женщины вымыться, и разрешал мне на следующий день, отвести Леди Констанцию к цистерне, в тот момент, когда та будет свободна.

Но с каким удовольствием мылась моя подопечная!