Свидетельства о покровительстве Пресвятой Богородицы Русскому монастырю на Афоне

Вступление Чама на Афон влекло за собой плачевные последствия для всех здешних обитателей, ибо он своим прибытием мог скорее раздражить турок и возбудить их мстительность (как это и случилось), нежели защитить от них. А потому, несмотря на его как бы патриотические действия, Святая Гора не могла принять участия в этих начинаниях, тем более что Чам принадлежал к морским пиратам, как слышно было и как впоследствии показали сами его действия, а также и потому, что памятны были следствия 1820-х годов, когда некоторая часть афонцев оказала содействие в греческом восстании христианам, вознамерившимся сбросить тяготевшее над ними четырехвековое турецкое иго, и вся Святая Гора поплатилась за них – резней и увечением большей части своих обитателей и расхищением драгоценностей церковных (которых, впрочем, главная и большая часть была скрыта). Посему ни один монастырь не изъявил согласия на намерения Чама и ни один не пустил его в свои ворота. Вследствие сего Чам избрал для себя местом пребывания Карею[7]

, а войско свое поставил на границе Афона к перешейку, отрядив нескольких удальцов в известные ему места Святой Горы (где пристают корабли и пароходы) для стражи на случай высадки каких-либо неприятельских отрядов. Конечно, такие действия греческого общества не могли быть тайной для турецкого правительства, которое скоро узнало и об отряде Чама, прибывшем на Афон. Вступление Чама на Святую Гору было принято турецким правительством за свидетельство явного участия афонцев в восстании, и, считая русских главными виновниками возмущения, вскоре оно отправило войско под начальством бея (полковника) для усмирения афонцев с приказом предать огню и мечу всех участников восстания, особенно же русских. По этому же распоряжению в мае 1854 года турецкий пароход с 1600 человеками десантного войска явился на рейд главной пристани Афона Дафни близ монастыря Ксиропотам, соседствующего с Русским.

Узнав заранее о приближающемся бедствии и слыша, сколь страшное испытание готовится турками собственно русским, в нашем монастыре стали свершать молебствия и бдения к Царице Небесной, прося Ее помощи и заступления. Завидев же вдали пароход и рассмотрев в подзорную трубу войско, братия сказали: «Вот наконец головорезы наши приехали! Ожидать больше нечего, смерть налицо». Старцы же, зная решимость братии умереть с преданностью воле Божией, возвестили некоторым из них (более сильным в подвигах духовных) припасть со слезной молитвой к Начальнице Святого Афона и у Нее одной просить помощи и защиты, и если уж Она, Владычица, не заступится, то да будет воля Божия. Трогательна, пламенна, с детским воплем и слезами была молитва к Небесной Назирательнице Ее ополченцев – братии обители. «Не имамы иныя помощи, – лилось от стесненных скорбью сердец их, – не имамы иныя надежды, разве Тебе, Владычица! Ты нам помози; на Тебе надеемся и Тобою хвалимся, Твои бо есмы раби, да не постыдимся вовеки!» И Матерь щедрот и всякия утехи не оставила в этой скорби Своих ратников, и среди молитвы возвещено было Духом Божиим одному старцу, что турки не высадятся на берег. Несмотря на достоверность извещения, старец молитвенно просил объяснить, как же они не высадятся, когда с тем и приехали к Афону и препятствий им никаких нет. «Не высадятся, – повторил Глас, – верно это – не высадятся. Их Матерь Божия не пускает».

По прибытии на пристань Дафни бей отправил трех человек в монастырь Ксиропотам спросить, где Чам: на Афоне ли и в каком месте или нет его. Посланы были один турецкий чиновник и двое христиан, нарочно взятых из Солуни военачальником для переговоров с афонцами. В Ксиропотаме уверили их, что здесь Чама нет, а также и ни в одном монастыре, стоит же он на границе Афона к перешейку, и что со стороны монастырей ни неприязненных действий против правительства, ни участия в действиях партизана Чама не было и не будет. С этим присланные от бея и отправились на пароход.

Не знаю, известно ли было монастырю, что двенадцать человек из чамовского отряда находились на пристани Дафни, поставленные Чамом стражей. Но если и знали, то стоило ли упоминать о них, когда прибыл столь сильный неприятель, что при виде его они, по всей вероятности, должны будут разбежаться. Но не так было на самом деле. Бдящий Промысл Царицы Небесной устроил иначе. При виде парохода с многочисленным войском удальцы Чама не устрашились и не ушли, а, решившись препятствовать высадке, засели в кустах и за камнями, возвышающимися над оврагом, по которому идет тропа от пристани к монастырю.