Свинпет

Сейчас девушка плечом касалась Ваньки, чувствуя, что его нескладное тело налилось каменными мускулами. С другой стороны к нему жалась Катюха. Ей было страшно наблюдать, как толпа рычала, скалилась, размахивала ножами и ружьями, сверкала дикостью глазниц. Катюха затаила дыхание, но уловила, как толпа сделала то же самое, словно готовилась к последнему броску.

И вот орава выпихнула вперед вооруженных горожан, те вскинули ружья и открыли беспорядочную стрельбу по Ваньке. А пули меняли траектории, бились о лезвие меча и возвращались в толпу, выкашивая стреляющих. Стрельба быстро утихла, но сверкнули ножи. И Ванька кинулся в гущу, защищая себя и друзей. Покатились головы, руки, туловища, ножи и ружья. Но гурьба продолжала накатывать, в ход пошли металлические пруты, палки, камни. Ванька расчищал проход, увлекая в него приятелей.

Вырвавшись из окружения, компания пустилась наутек. И снова с ними бежала Анька. Задом, без особой натуги, не оборачиваясь, не сбиваясь с пути, пригнула голову и приотстала, хлеща взглядом спины замешкавшихся горожан.

После десяти минут беготни, оставив далеко осатанелую орду, Сашка сбавила темп и посмотрела на Ваньку. Тот понял и перешел на шаг, затем остановился у торца перевернутого зеленого дома. Все сгрудились. Малкин стоял на длинных прямых ногах, глубоко дышал, двумя руками сжимая рукоять меча, словно готовился к новой схватке. У ног обрывалась добротная асфальтовая дорожка. Под ногами густая трава на небольшом участке земли перед домом. Сашка отдышалась и шагнула к настороженной Аньке, отрывисто бросив:

– Уберем проблему, – потянулась тонкими пальцами к ее левой мочке.

Андрюха, по-своему понимая Сашку, упруго кинул правую ладонь на плечо горожанки. Но та с внезапным остервенением отбила руку. Тогда Лугатик с гуттаперчевой пластичностью выгнулся и, не думая долго, ударил Аньку по шее. В ответ волчица рассвирепела. Катюха в этот миг увидала в ней частицу озверевшей толпы и отодвинулась.

– Хочешь удалить маячок? – спросил Малкин, хотя намерения Сашки были понятны без слов.

– Вместе с мочкой! – взвизгнула Сашка, подступая к Аньке. Неожиданная дикая неистребимая мощь прошила Сашку, и Катюха почувствовала, что звериная сущность Аньки отступает перед этой силой.

И будто та же самая сила разом сорвала с места Андрюху с Володькой, они с двух сторон навалились на Аньку, но скрутить ее оказалось делом непростым. А Ванька в этот миг обнаружил, что трава под ними стала шевелиться, прилипать к подошвам, вытягивать стебли, обвивая ступни ног, опутывая лезвие меча, резаться об острие, распадаться, оставляя на металле потеки зеленого сока, как зеленой крови. Анька билась в руках парней, как истая волчица, издавая странные воющие крики, как призывы о помощи и как лютое неистовство безумия:

– Куры пожирают кукурузу! Не жалейте собак! В сметане много червей! Ищите мясо! – Отбивалась ногами от Сашки, не подпускала к себе, скалилась и скулила. – Пахнет собаками, сушите шкуры собак!

Наконец усилия людей увенчались успехом, хрипящую и вопящую Аньку, распластав, придавили к неровному торцу крыши, Сашка за волосы оттянула на себя голову волчицы и схватила пальцами мочку:

– Отрезай! – крикнула Малкину.

– Вместе с ухом, – прохрипел Лугатик, пунцовея от натуги. – Будет одноухая волчица.

Взъерошенные волосы Малкина встали дыбом, зашевелились, как трава под ногами, он помедлил, раздумывая, и резанул лезвием меча по мочке. Все-таки не целое ухо. Волчица стала меченой.

– Собак надо убивать! – свирепо оскалилась Анька, когда ухо ожгло резкой болью.

Сашка яростно забросила отрезанную мочку дальше в траву и вытерла о футболку пальцы. Парни отпустили Аньку и загоготали, удовлетворенные бессилием волчицы. Та отпрянула от торца крыши, заметалась по траве, по-звериному вынюхивала мочку. Не нашла, поникла беспомощно и жалко.

– Теперь веди! – приказала Сашка. – Впрочем, я догадываюсь, куда ведешь. Теперь можем обойтись без тебя.

Шум погони приблизился. Горожане лезли изо всех щелей. Куда ни ткни – маячат спины. Травля продолжилась. Будто ополчился весь город, будто ни у кого не было других дел. Беготня изнуряла. Оторваться не удавалось. Сашке даже вспомнились слова Философа: «Не мудри, мудрствуя, потому что мудрость только у мудрого». А мудрым в этом городе считался один Философ. Она горько усмехнулась.

Анька пятилась за ними. Андрюха думал, что отсеченная мочка остановит волчицу и пути их разойдутся, но этого не случилось. На нее цыкали, орали, прогоняли прочь, требовали отвязаться, – не помогало. Она молчаливо держалась рядом. К полудню силы у людей были на исходе, мысли в мозгах едва ворочались, но Анька, напротив, оживилась, засуетилась, усталость не брала волчицу. Опередила приятелей и, не слушая возражений, повела на городскую окраину. Пятилась, пригнувшись, тело собрано в мускулистый ком, глаза мельком схватывали разгоряченные лица людей.