Свирель

Они надели ротонды и вышли на улицу. Пройдя два-три квартала, они наняли извозчика и поехали на Киселюху. Крадучись, подошли к окошку податного инспектора и заглянули в него. Среди комнаты стоял стол, и гимназист что-то ел на нем, очевидно ужинал. Вот пробежала девочка со спустившимися чулками, а вот вышла кошка, села на стул и стала лапкой умываться. Со свечой в руке какой-то старик в белом халате прошел через комнату. Это, должно быть, сам инспектор. Вот он вошел опять в нее и вдруг неожиданно направился к окошку, в которое они глядели, и осветил градусник, прибитый снаружи. Свет от свечи упал и на их лица. Это было так неожиданно для них, что они не успели даже отскочить от окошка. Инспектор увидал их, стал всматриваться в окно, а затем они услышали‚ как загремел крюк и как стала отворяться парадная дверь. Опрометью они бросились назад за ворота, вскочили на извозчика и поскакали домой. Какая жалость, что им помешал этот старый хрыч! И нужно же ему было подходить к окну! Но какая у него в доме мещанская обстановка и как серо живут эти чиновники! И этот белый, парусиновый халат... Какое мещанство!

Извозчика они рассчитали, не доезжая до дому.

— Еще пятачок, барыня... — умолял ее извозчик. — Двадцать копеек туда да двадцать оттуда, а вы только тридцать пять копеек дали. Ведь надо по таксе! — Довольно, довольно! — отвечала генеральша. — Будет с тебя! Оптом все дешевле!

У крыльца они простились. Генеральша поцеловала Юленьку в губы и сказала:

— Не беспокойтесь, душечка... Все-таки я разузнаю о нем и женю его на вас... Быть может, зайдете?

— Нет, Анна Сергеевна, уже поздно, — отвечала Юленька. — Мама будет беспокоиться...

— Ну, до свидания!

Анна Сергеевна поднялась наверх и пошла прямо в кабинет к мужу. Она застала его в самом веселом настроении: он насвистывал сам себе и делал антраша вокруг письменного стола, заложив одну руку за спину, а другую вытянув так, точно вел рядом с собою даму. Это он разучивал к завтрашнему рауту шакон. Увидав неожиданно вошедшую жену, он сконфузился, закашлялся и, отойдя к окошку, стал поправлять себе галстук и пушистые седые бакенбарды.

— Я пришла, Пьер, — сказала генеральша, — поговорить с тобой об одном очень серьезном деле...

— О каком, машер? — спросил генерал.

— Насчет Жюдик...

Генерал встрепенулся и затеребил свой галстук.

— Ах, да, да, да!.— отвечал он. — Это очень серьезное дело!

— Ты знаешь? Она беременна...

— Ах, да, да, да... Такая неприятность, знаешь ли... Впрочем... Что ты?! Неужели?

— Да, представь себе!

Генерал засвистал и, заложив руки в карманы пиджака, заходил по кабинету.

— И знаешь, кого я подозреваю? — спросила генеральша.

Генерал встревожился.

— Кого именно? — спросил он.

— Вашего хваленого Ивана Федорыча...

У генерала отлегло от сердца.

— Ты должен заставить его жениться на ней, — продолжала генеральша. — Этого так оставлять нельзя!

— Заставить жениться? — просиял генерал. — Это, знаешь, машер, идея!.. Но как? Ведь он не крепостной!

— Ты вызови его к себе, побрани его хорошенько за этот поступок и заставь его жениться.

— Бранить-то, положим, его не за что... Ну а если он не согласится?

— Пообещай ему место, протекцию, ну-еще что-нибудь.

— Место... протекцию... А знаешь, машер, это идея! Благодарю тебя...

И он поцеловал ее в лоб.

— Ну а как у нас музыка? — спросил он ее, чтобы переменить разговор.

— Я была у полковника... — отвечала она. — Этот солдафон обещал прислать музыкантов, бесплатно конечно, но просил дать каждому из них по бутылке пива и по французской булке... Знаешь, я согласилась! Все-таки это дешевле, чем нанимать тапера. Но какой это невежа! Я попросила его принять эти пиво и французские булки за счет полка, а он мне дерзко отвечал: «Ваше превосходительство, я не вор!» Каков? А?

— Ну что же ты от него хочешь, машер? — ответил генерал. — Ведь армеец! Пехота!

На следующий день был раут с благотворительной целью. Генеральша была в платье декольте, с длинным треном и с напудренными и нарумяненными плечами. В декольте была еще одна барышня — девица Веденяпина, все же остальные дамы были в закрытых платьях. Они конфузились и жались по стенам. Были раскинуты столы, на которых блистало фамильное серебро и расставлены были фрукты и печенье. Лакеи разносили чай. Среди зала, распространяя вокруг себя холодок, стояла большая льдина с шампанским. Долли Слобожанинова стояла около нее и разливала шампанское. Буфета не было, так как это не принято, и мужчины ходили как сонные мухи, не знали, что делать, и втихомолку острили. Слышалось щелканье портмоне и звон выкладываемой монеты. Было скучно.

Генеральша ходила взад и вперед, стараясь соединить общество, и то и дело поглядывала на входную дверь, не идет ли Игнатьев. Теперь уж он не отвертится! Для него и Юленьки устроен отличный уголок, и она постарается сделать так, чтобы Игнатьев сделал Юленьке предложение.