«Свистящие стрелы» Маодуня и «Марсов меч» Аттилы. Военное дело азиатских хунну и европейских гуннов

Сообщается, что гунны шли в атаку cuneatim (букв.: 'клинообразно') (Amm. Marc, XXXI, 2, 8). Очевидно, этот латинский термин подразумевает боевое построение, которое римляне применительно к варварским, прежде всего германским, народам называли cuneus ('клин'), хотя на практике оно представляло собой не настоящий тесно сплоченный клинообразный порядок, а неправильный (с римской точки зрения), глубокий и беспорядочный (рассыпной) строй, атаку которого возглавляли только немногие воины, превосходящие других своим вооружением, знатностью и храбростью^{111}. В военном лексиконе поздней Римской империи, начиная, по крайней мере, с IV в., реальное клинообразное построение называлось «голова свиньи» (caput рогci: Amm. Marc. XVII, 13,9, или caput porcium: Veget. ERM

III, 19), причем этот термин прикладывался только к пехотному порядку. Слово cuneus обозначало тогда, прежде всего, тип конного подразделения римской армии^{112}, атакующее построение которого вовсе не обязательно имело форму клина.

По всей видимости, термин cuneatim у Аммиана Марцеллина соответствует греческому выражению «[атаковать] по клиньям, то есть рассредоточенными отрядами», в «Стратегиконе» Маврикия, византийском военном трактате VI в., как обозначению боевого построения «гуннских» (в широком значении этого этнического определения) народов (Mauric. XI, 2,15 М = XI, 2, 54 D). Присутствующее здесь слово куна

(xouva), которое представляет собой несомненную кальку с лат. cuneus, можно понять как обозначение отдельного отряда, сформированного по кровнородственному (племенному или клановому) принципу, подобно отрядам-кунеям у древних германцев. В свою очередь, каждый такой гуннский отряд, с одной стороны, состоял из более мелких подразделений, а с другой стороны, мог входить в состав более крупных тактических соединений, причем численность и тех и других более или менее должна была соответствовать нормам «азиатской десятичной системы».

Аммиан Марцеллин, современник вторжения гуннов в степи Юго-восточной Европы, приводит детальное описание их действий на поле боя: 

И [гунны] сражаются, будучи подчас раздраженными, но вступая в битвы клином [под аккомпанемент] разнообразных страшно звучащих криков. И так же как при [их] проворстве они стремительны и неожиданны [в своем появлении], так и, внезапно [и] намеренно рассеявшись, они рассредоточиваются и не соблюдают боевой строй. С ненасытной жаждой убийства несутся они в разные стороны, н из-за [их] чрезмерной быстроты не приходится видеть их атакующими укрепления или грабящими вражеский лагерь. И ты охотно назовешь их самыми неукротимыми воинами из всех [других], потому что издали они [бьются] метательными снарядами с заостренными костями в качестве наконечника стрел, которые с удивительным искусством соединены [с древками] и разнообразно сделаны… а [сойдясь] вплотную, сражаются мечом без оглядки и, уклоняясь от вреда [неприятельских] острий, опутывают врагов брошенными с размаха арканами, чтобы, обвязав члены сопротивляющихся, лишить их возможности усидеть верхом или уйти пешком.

(Amm. Marc. XXXI, 2,8–9)

Из этого сообщения можно выделить две основные фазы тактики гуннов, характерные, по крайней мере, для раннего этапа их завоеваний:

1) начальная атака глубокой рассыпной лавиной («клинообразно», см. также: Claud. III, 330–331: «беспорядочно») с массированным обстрелом неприятельских рядов из луков на значительном расстоянии;

2) рукопашный бой, когда гунны, быстро перемещаясь по всему полю сражения, рубились мечами, а при удобном случае накидывали на своих противников лассо.