Свобода

Джоуи рассказал Джонатану историю о проглоченном кольце, об ужасной сцене в ванной, когда руки у него были полны дерьма, а Дженна стучала в дверь. Когда оба рассмеялись, он обрел желанное утешение. То, что в течение пяти минут вызывало нестерпимое отвращение, превратилось в отменный анекдот на всю оставшуюся жизнь. Когда Джоуи признал, что Джонатан был прав насчет Кенни Бартлса, тот ответил – ясно и твердо:

– Расторгни контракт.

– Это не так просто. Я должен сохранить деньги Конни.

– Найди какой-нибудь выход. Просто поставь точку. То, что там творится, – очень скверная история. Хуже, чем ты думаешь.

– Ты все еще меня ненавидишь?

– Ничего подобного. Хотя ты и полный придурок, но ненавидеть тебя мне в голову не приходило.

После разговора Джоуи почувствовал себя настолько подбодренным, что забрался в постель и проспал двенадцать часов. На следующее утро – в Ираке уже был день – он позвонил Кенни Бартлсу и попросил разрешения расторгнуть со своей стороны сделку.

– Как там запчасти? – спросил Кенни.

– По весу – достаточно, но все это бесполезное ржавое барахло.

– Все равно посылай. Иначе с меня шкуру снимут.

– Ты сам виноват, что купил дурацкие “А-10”, – напомнил Джоуи. – Я ни при чем, раз к ним нет запчастей.

– Ты же сам сказал, что частей до черта. И я приказываю: присылай. Я что, чего-то не понимаю?

– А я говорю: ищи кого-нибудь другого на мое место. Я больше не желаю в этом участвовать.

– Джоуи, старик, послушай. Ты подписал контракт. И времени, твою мать, у нас нет совсем. Ты не можешь сейчас все бросить. Если только не хочешь потерять деньги. Во всяком случае, я не могу даже освободить тебя от обязательств, потому что сам еще ни цента не получил за запчасти: польский груз слишком мало весит. Попытайся взглянуть на дело с моей стороны.

– Но это парагвайское барахло выглядит просто ужасно. Сомневаюсь, что армейцы его примут.

– Предоставь все мне. Я знаю, что “Эл-би-ай” времени даром не теряет. Я сделаю так, чтоб система заработала. Просто пришли тридцать тонн, а потом можешь заниматься делами, читать стихи и так далее.

– Откуда мне знать, что система заработает?

– Это моя проблема, парень. Ты заключил контракт со мной – и я говорю тебе: пришли тридцать тонн, и получишь деньги.

Джоуи не знал, что хуже – что Кенни лжет и он потеряет не только уже потраченные деньги, но и влезет в еще бо́льшие долги или что Кенни говорит правду и “Эл-би-ай” заплатит восемьсот пятьдесят тысяч за бесполезный мусор. Он не видел иных вариантов, кроме как поговорить с людьми из “Эл-би-ай” через голову шефа. В итоге его целое утро переключали с телефона на телефон в штаб-квартире фирмы в Далласе, прежде чем наконец Джоуи добрался до вице-президента. Он изложил проблему как можно проще:

– В Парагвае нет нормальных запчастей для “А-10”, Кенни Бартлс отказывается меня отпускать, а я не хочу посылать вам барахло.

– Бартлс готов принять то, что ты нашел? – спросил вице-президент.

– Да. Но это никуда не годится.

– Не твоя забота. Если Бартлс их примет, к тебе не будет никаких претензий. Поэтому отправляй груз поскорее.

– По-моему, вы меня не поняли, – сказал Джоуи. – Вам не нужен такой груз.

Вице-президент задумался на мгновение и сказал:

– В будущем мы не будем иметь дела с Кенни Бартлсом. Нам не нравится ситуация с “А-10”, но сейчас это не твоя проблема. Твоя проблема – что на тебя подадут в суд за невыполнение условий контракта.

– Кенни подаст в суд?

– Теоретически. Ничего подобного не случится, если ты пришлешь запчасти. Просто помни, что мы ведем неидеальную войну в неидеальном мире.

И Джоуи постарался запомнить. Он усвоил: худшее, что может случиться в этом несовершенном мире, – все грузовики “А-10” поломаются и придется заменить их машинами получше, а победа в Ираке таким образом отодвинется на неопределенный срок, а американские налогоплательщики потратят еще два-три миллиона долларов на него, и на Кенни Бартлса, и на Армандо да Росу, и на рухлядь из Лодзи. С той же решимостью, с какой он искал кольцо в собственном дерьме, Джоуи полетел обратно в Парагвай, нанял экспедитора, проследил за тем, как тридцать две тонны запчастей укладывают в контейнеры, и выпил пять бутылок вина за пять вечеров, которые ему пришлось прождать, прежде чем запчасти погрузили в старенький самолет и увезли. Но в этом дерьме уж точно не крылось золотое колечко. Когда Джоуи вернулся в Вашингтон, он продолжал пить; когда Конни наконец переехала к нему с тремя чемоданами, он продолжал пить и плохо спал. Когда Бартлс позвонил из Киркука и сказал, что груз принят и что восемьсот пятьдесят тысяч долларов буквально у Джоуи в кармане, тому стало настолько скверно, что он позвонил Джонатану и покаялся в содеянном.

– Старик, это плохо, – сказал тот.

– А то я не знаю.

– Лучше молись, чтоб тебя не поймали. Я не первый раз слышу о пресловутых контрактах. Не удивлюсь, если дело закончится слушанием в конгрессе.

– Я могу кому-нибудь рассказать? Мне не нужны эти деньги – за исключением того, что я должен Конни и банку.

– Очень благородно с твоей стороны.