Свобода и любовь (сборник)

Отношения с женой не лучшие, напротив, он стал сам придирчивее, раздражительнее. Дома «старый ад». Работа все время шла вяло, и только за последнее время он напал на одну «интересную идею», ею он должен, обязательно должен поделиться с Наташей. Вместе обсудить. Для ее разработки необходим материал. И потому он решил поехать в Г. к знакомому профессору. Профессор обещал предоставить в его распоряжение всю тамошнюю ценную библиотеку. Едет он месяца на полтора-два.

Но как не использовать такой случай? Наташа должна приехать. Конечно, она, как всегда, должна скрыть, куда и зачем едет (ради Анюты). Она уже сумеет это оборудовать. В постскриптуме стояла просьба «запастись капиталами», у него сейчас «финансовый кризис». В этой приписке не было ничего необычного. Она считалась «богаче его», и как-то так с самого начала сложилось, что все расходы при свиданиях несла она. Не «обирать» же семью из-за своих прихотей! Да и в доме Семена Семеновича всегда был «кризис». Хозяйство типичное, интеллигентско-богемное, безалаберно русское. Бывали и деньги, но еще больше было мелких, постоянно нарастающих долгов. У Наташи же были недурные заработки и получки от родных.

«Я точно мужчина, который выписывает чужую жену на свидание и, разумеется, несет все материальные расходы», – с улыбкой думала Наташа.

На этот раз «приказ Сенечки» ее озадачил.

«Захвати с собой капиталы» – хорошо сказать. А если их нет? Одна дорога туда чего стоит. И ее финансы как раз переживали кризис.

Ей пришлось «поддержать» дело, вложить свой пай. Себе она оставила ровно столько, чтобы хватило на прожитье.

Как быть? Что сделать?

Наташа уже не колебалась, ехать или не ехать. Этот вопрос решился сам собою при чтении письма и решился бесповоротно. Теперь надо было придумать только, как обойти все трудности. Все препятствия. И прежде всего решить вопрос денежный.

Наташа стала прикидывать. У нее был опыт. Такая поездка обойдется рублей в триста. Подсчитала свои наличные. Едва хватит на дорогу. Где же взять остальные? Что предпринять? Заложить часы? Гроши… Меховой воротник? Пустяки… Телеграфировать родным? Отвратительно. Могут еще и не прислать, а письмо напишут язвительное, с упреками… «Какой он странный, Сеня. Точно я миллионерша. Как он не подумает над тем, где я достану такую сумму. Да еще так скоро». Шевельнулся упрек ему, досадно… Он никогда не думает над ее затруднениями, особенно денежными. Как дитя…

Это сравнение смягчило, растрогало Наташу.

Ну да, как дитя. Большое ценное дитя. Все великие умы наивны, как дети, в практических делах. Это же и мило, и ценно, и дорого… «Не от мира сего».

Наташа комбинировала, Наташа подсчитывала весь остаток вечера и продолжала думать и ночью. Чем больше думала, тем меньше видела исход.

«Неужели, неужели остаться, не поехать, не увидеть Сенечку из-за такой глупости, из-за денег?»

Наташа вскакивала на постели, заламывала руки, металась…

А рядом вставало, мучило другое препятствие. Немаловажное. Дело, взятая на себя обязанность. Положим, оно сейчас «на рельсах». На три недели заместителя найти можно. Она заслужила свои каникулы. Но… все это легче было сказать, чем сделать. Как отнесутся друзья? Она ненавидела, когда на нее бросали косые взгляды. Косой взгляд, недружелюбно-язвительное слово могли испортить ей настроение на весь остаток дня, сделать ее сразу несчастной. А тут придется объясниться с тем лицом, которое и так-то ее недолюбливает, долго за глаза звал: «барынька». И только за последнее время стал примиряться с ней. Ее внезапный, непонятный, «таинственный» отъезд ему придется очень не по вкусу. Он сочтет это (и будет прав) за новое доказательство ее легкомыслия.

– Что я вам говорил? У нашей барыньки не дело на уме…

Ей казалось, что она слышит его скрипучий голос и видит прихрамывающую фигуру, маячащую из угла в угол. Но думать о том, что будет потом, не хотелось… Только бы выбраться. Только бы не обмануть, не огорчить Сенечку… Его и себя, да-да, и себя…

Теперь Наташе казалось, что, если она не устроит этой встречи с Семеном Семеновичем, она его потеряет навсегда, на этот раз бесповоротно.

– Нет, этого я уже не перенесу. Вторую такую пытку… Тогда уж лучше умереть, теперь, сейчас…

На работу Наташа пришла раньше обычного. Вялая, заплаканная, озабоченная. Она застала одного Ванечку. Он, затягиваясь папироской, восседал на высокой табуретке и делал отметки карандашом на свежих газетах.

– Здорово, ваше сиятельство, – не подымая глаз, отрапортовал он Наташе.

– Здравствуйте, Ванечка.

Ванечка уловил плаксивую ноту в голосе Наташи и поверх очков вскинул на нее глаза.

– Что с ее сиятельством приключилось? Мерехлюндия?…

– Ах, Ванечка, и не спрашивайте. – Наташа безнадежно махнула рукою. Она себя чувствовала такой обиженной жизнью, такой несчастной, что даже шутливое участие Ванечки трогало ее.

– Ну-у, – удивился Ванечка, – это что же?! Ново… Да вы чего кукситесь? Рассказывайте уж; коли на то пошло.

Он, отложив газеты и глядя в сторону, чтобы не смущать Наташу, принял позу человека, готового слушать исповедь.