Свободный

– Ни хрена. Это был я. Я совратил его. Мне исполнилось шестнадцать, и я уже знал, что со мной не так. Я был геем. На каникулах я отказался ехать с родителями на острова, чтобы провести там лето со всей семьёй и друзьями. Мартин нехотя согласился за мной присмотреть, хотя у меня были няни и прислуга. Я добивался этого. Когда остался один, то позвонил ему и сказал, что мне очень плохо, меня тошнит и рвёт, я не могу встать, не могу ходить, мне нужна помощь. Была ночь. Я помню её. Меня трясло от возбуждения. Меня колотило от желания узнать, что будет дальше. Мартин приехал напуганный, изнурённый после ночных дежурств и увидел, что я в порядке. Он отчитывал меня. Ругал и матерился так, что у меня срывало крышу от этой грубости и злости. Мне понравилось. Мартин сказал, что знает, зачем я это сделал. Пытался мирно поговорить со мной, объяснить, что прекрасно меня понимает, потому что сразу понял, что я гей, что он сам такой же и готов мне помочь. Но я должен всё скрывать, ведь в то время и в той семье подобное было неприемлемо. Я согласился с условием, что он меня научит всему. Мартин отказался. Я сходил с ума всё лето. Попадал в аварии, напивался, устраивал драки и оказывался в полицейском участке. Мартин меня отовсюду вытаскивал, пытался образумить, а я копировал его поведение. Его слова. Его ругань, которая меня возбуждала. Я издевался над ним ещё два года. Я соблазнял его. Он был моей целью. Никто меня больше не интересовал…

– Как маньяк, – шёпотом вставляю.

– Да, как псих, желающий только одного. Добиться своего. И я добился. В восемнадцать. Я совратил его. Опустился на колени и сосал ему, пока он не сдался. Мартин был моим. С этого момента у меня началась другая жизнь. Большую часть времени после школы и в выходные я проводил с ним. Он трахал меня. Растягивал меня. Он был другим. Отличным от того милого и заботливого мужчины, каким его видели другие. Мартин был жестоким и грубым. Мне нравилось. Но всему приходит конец. Надоело. Я старался сказать ему, что хочу быть сверху. Хочу иначе. Хочу тоже доминировать, но он меня не слышал. Он был взрослее меня и опытнее. Я начал искать забавы в других местах. И Мартин знал об этом. Он объяснял мне, как сделать так, чтобы меня слушали, чтобы меня боялись. Первый парень был студентом по обмену на первом курсе. Я преследовал его. Играл с ним. Он был геем, но боялся этого и меня тоже. Я его поймал. Красивый, молодой португалец. Горячий. Не знаю, откуда у меня такое пристрастие к подобной внешности, но я искал выдуманные жёлтые глаза. К двадцати одному году у меня был приличный послужной список и уже выработанные ходы по завоеванию. Я перенял все привычки Мартина и при этом избегал спать с ним. Мне уже не нравилось быть использованным. Но Мартин ревновал. Каким бы он ни был взрослым, но отчитывал меня и злился, что я больше не его. И вот наступила та ночь… Родителей дома не было, Мартин приехал к нам, и мы подрались, а потом трахались, как безумные. Тогда я его имел. Я насиловал Мартина и сжимал его горло. Выплёскивал всю свою злобу за годы унижений. Нас застукали. Мать чем-то отравилась, и ей стало плохо, поэтому родители неожиданно вернулись домой и увидели порнографию. Мартин старался что-то сказать, как-то объяснить, но его просто выволокли из дома, а я остался. Меня били и оскорбляли. Лупили так, что я не мог подняться. Голый. Весь в крови. С ушибами. И вот тогда узнал, что я приёмный, а не родной им. На меня вылилось такое дерьмо, о котором я даже не подозревал. Они купили меня у какой-то девчонки с улицы. Просто забрали меня из роддома, сказав ей, что я мёртв. Девчонка покончила с собой от боли. Они украли меня. Они дали мне всё, а я оказался пидором, порочащим их имя.

Прикладываю кулак к губам, чтобы выдержать всё это.