Свод единства. Павший город

— Не уверена, что дружба может рождаться и умирать, но я поняла то, что ты хотел сказать. — Амайанта счастливо улыбнулась, впервые за сегодня, слеза стекала по ее щеке. — Постой. Что ты имел в виду под словом «выходки»? И ты намекал, что их было много? Чего это было много? И каких именно? И что это осломордые называют выходками?

Амайанта снова с ним. Максуд резко вскинул руку, призывая ее замолчать. Он смотрел в сторону:

— Видишь?

Амайанта посмотрела туда, куда он пялился:

— Я ничего не вижу. — все еще пытаясь что-то разглядеть сказала девушка в золоте.

— И я не вижу. Значит, его уже нет.

— Кого? — спросила Амайанта и глаза у нее начали наливаться белым светом.

— Занудства. Кого же еще? Когда есть ты, в нем больше нет необходимости.

Амайанта еще с секунду всматривалась в темноту, все ее тело было напряжено, и она даже втянула немного шею. А потом медленно выпрямилась и так же медленно перевела взгляд на Максуда.

— Ах ты мелкий засранец. Первая седая волосинка на голове красавицы. Вскочивший прыщ на лице невесты в день свадьбы. Ты думаешь, что сможешь всегда безнаказанно насмехаться надо мной? — ее глаза продолжали светиться.

— Ты теперь умеешь прощать. Помни об этом. Пора бы научиться применять это чувство. Сейчас как раз подходящий момент. — Максуд вскинул в предостерегающем жесте свою руку.

— Ага. — волосы Амайанты разлетелись и теперь были похожи на волнующийся океан. — Еще я знаю, что такое забывчивость. Сейчас я тебя проучу. И забуду об этом. Не вспомню даже тогда, когда ты будешь вымаливать себе это твое прощение.

Максуд поднялся на ноги. Вид разгневанного бога совсем не внушал ему спокойствия:

— Дружба, Айя. Друж-ба! — не будет лишним напомнить ей эти слова.

— Дружба? Хорошо. Друзья заботятся друг о друге. Верно? — коварная улыбка на ее лице была ослепительно красивой.

Только ничего хорошего она не предвещала. Боги всегда так, говорят одно, а имеют в виду совсем другое. Максуд ощущал те чувства, что она сейчас испытывала. Задор, радость, предвкушение, желание испробовать свои силы. Последнее ему показалось самым опасным.

— Я смотрю, ты немного выпачкался. Вот же, как ты не видишь?

Внезапно с платформы, где они находились, в воздух начали подниматься смерчи из пыли. Откуда ее сколько здесь? Три смерча набирали свою силу и в один миг набросились на Максуда. Глаза ему пришлось закрыть. Его мотало в разные стороны и равновесие удержать было сложно. Еще одной рукой пришлось прикрывать нос и рот.

— Грязный, значит, нужно вымыть. — доносился до него ее голосок.

Он перестал ощущать бесконечные удары песчинок по своей коже. Но глаза открыть не рискнул. Его обдало ледяной водой. Потоком воды. Ощущение было такое, как будто ты стоишь под водопадом.

— Ой, теперь ты мокрый. — сочувственным тоном говорила Амайанта.

Максуд все-таки открыл глаза как раз в тот момент, когда рывок ветра сбил его с ног. Воин покатился по платформе и прижался к ней. Ураганный ветер трепал его одежду и волосы. Затем все затихло. Он медленно поднял голову. Безудержная радость и удовлетворение. Звонкий заразный смех. Ее глаза уже вернулись к нормальному состоянию глаз парящей золотой девушки. Максуд поднялся. Девушка была на расстоянии чуть больше шага. Воин был мокрым, вода еще капала с его волос и одежды. А еще он был грязным. Вся пыль, что осталась здесь после вихрей, теперь прилипла к нему и превратилась в грязь.

— Что, снова помыть? — подавив смех, спросила Айя заботливым девичьим голосочком.

— Нет, нет! — резко вскинул руку Максуд.

При этом его движении Айя метнулась в сторону от него. Максуд ухмыльнулся. Он специально так сделал, чтобы посмотреть на ее реакцию. Его самодовольная мина вызвала раздражение девушки в золотом.

— Просто не хочу, чтобы твои человеческие ручища ко мне прикасались. — пояснила золотая девушка, скрестив руки на груди.

Зато было не жарко. Да, грязный. Но мокрый и холодный. Нельзя показывать, что он доволен. Или, наоборот, показать ей это? Максуд постарался усилить свои положительные ощущения. И даже удалось приплести некое подобие благодарности. Он смотрел на нее и улыбался. Все его чувства она ясно ощущала.

— Тебе бы в приюте для бездомных работать, Айя. Ты такая добрая. Я всегда говорил, что любовь и дружба между человеком и богом, это не выдумки. Иди же, я обниму тебя.

Амайанта позеленела. Ее щеки надулись, а глаза источали бушующее негодование. Затем она вскинула голову и выпятила подбородок. Снисходительная улыбка заиграла на ее лице. Она раскусила план Максуда. Второй раз ее такой уловкой не разозлить. Она хотела об этом сказать осломордому, но он опередил ее.

— Видишь, тебя уже не злит и не пугает мысль о человеческих объятиях. Ты становишься человечной. Другие боги, узнав, что ты так породнилась с человеками, завидовали бы тебе. Ведь так? — шутливый тон Максуда должен был придать несерьезный оттенок его словам.

Золотая девушка улыбнулась. Теперь настоящей своей улыбкой. Осломордый не такой уж и дурак. Прием в два хода. Может, такой чему у нее и научится.

— Хорошая попытка. — занесла в его актив один балл Амайанта.