Сводные влюбленные

Под описание Ларсен неплохо подходят слова Сидони-Габриэль Колетт [35]: «Когда она поднимала веки, казалось, что она снимает с себя всю одежду». Поэтому, когда Грейс плавно перевела взгляд на парня и на секунду он проглотил язык, я его прекрасно понимала.

— И… или, может, все же сначала в кафе?

— И что потом, Оуэн?

Класс притих, наблюдая за тем, как впервые кто-то удостоился от Грейс более чем просто отрицательного ответа или пары отборных ругательств.

— Все, вишенка. — Парень облокотился на парту, позабыв о секунде сомнений. — Все, что пожелаешь.

Смешки забродили меж учениками, и мне захотелось вступиться за Грейс. Я подняла тетрадь, показывая, что замахиваюсь на этого нахала. Один уголок вишневых губ лениво поднялся, но, оставив мою решительность без внимания, Ларсен вновь обратила взор к парню.

— Знаешь, Оуэн…

Пальцы Грейс заскользили по его свитеру.

— …есть кое-что, чего мне бы хотелось.

— Правда?

— Да… но ты не согласишься.

— Я открыт для экспериментов, — с готовностью заверил он, придвигаясь ближе.

— Есть у меня такой заскок… — Она говорила так медленно, словно заманивала олененка в ловушку. — Смотрел когда-нибудь порно, где девушки развлекаются с девушками? Те, в которых частенько есть третий…

У моих одноклассников планомерно расширялись глаза и открывались рты, мои же брови жаждали встречи с корнями волос.

— Так вот меня жутко заводит подобное.

Оуэн выдохнул настолько громко, что в тишине класса это можно было сравнить с громом среди ясного неба. Выдержав паузу, Грейс сладко улыбнулась:

— Только когда в паре парни.

Последующий рассказ о том, что у нее есть друг, который тоже за разнообразие, и если Оуэн не против наблюдателей, то она с радостью заняла бы эту позицию, а потом уж решила, присоединяться ли, сопровождался настолько громким смехом парней, что вошедшая мисс Шиллер его не услышала.

— Тише, успокойтесь! — строго сказала она. — Мистер Галлахер, займите свое место, будьте любезны.

Я скрыла улыбку в кулаке, прокручивая в голове момент, когда самодовольство Оуэна подалось в бега, а Грейс тем временем обматывала ленту радужной расцветки вокруг запястья [36].

***

— У Грейс фигура подтянутая, как у танцовщицы, — говорила я, зависая на руке МакКензи, пока мы шли к парковке.

— Эм, да, наверное. Точно не сказать из-за ее страсти к рубашкам в клетку поверх одежды. У нее их даже больше, чем у меня.

— Да, и во всех них она буквально тонет. Как думаешь, это рубашки ее парня? Или она собирает их с бывших парней, если судить по количеству и разнообразию гардероба. А, впрочем, не важно. Сегодня Грейс поправляла что-то и сняла рубашку — в коридоре такой свист поднялся. Из-под топа выглядывал подтянутый живот, а джинсы облегали попу орехом. У нее даже бицепсы слегка прорисованы, — восхищалась я, закатывая рукава и тыкая пальцем в свои тощие ручонки.

— Что ж, молодец девочка, спортом занимается, — пожал плечами МакКензи и открыл передо мной дверь машины.

Я запрыгнула на пассажирское сиденье и, дождавшись, пока ко мне присоединится водитель, продолжила:

— Сара нашла ее канал на YouTube. Снимает Ларсен, похоже, на телефон, но танцует действительно шикарно. Не знаю, почему она не пошла к нам в команду по черлидингу. Хотя нет, знаю, Клари… Клэр, — злорадно усмехнулась я. — Слава богу, ее не назначили главой ученического совета, иначе она и там бы устраивала царство террора.

— К чему ты клонишь?

— К тому, что Грейс не похожа на стриптизершу, как говорит Диана. Не знаю, как там с фигурой, но уверена, ни одна стриптизерша не несет себя с такой грацией и…

— Коллинз, ты что у нас сплетница? — скорчил гримасу МакКензи. — Сплетни — это низко.

— Тогда человеческая природа — это низко. И вообще, я опровергаю слухи.

— Нет, ты о них рассуждаешь. Если ты переносишь информацию, в которой сама не уверена, ты хуже комара, который переносит малярию. Тебе самой-то приятно было, когда о нас судачили?

— Нет, но…

— Тогда зачем ты делаешь то же с другими?

Я не нашлась, что ответить, кроме:

— Видимо, я лицемер.

— Лицемерный малярийный комар.

— Назойливый и дотошный, — согласилась я.

— Будешь жужжать еще — куплю фумигатор.

— Ладно, ладно, — сдалась я, махая рукой, будто комаром был МакКензи. — Поняла, буду лапочкой. Ты как Макс. «Этти, не сплетничай», «Этти, вырез на блузке слишком глубокий», — кривляла старшего брата я, — «Этти, не смотри “Игру престолов”, ты еще не совершеннолетняя», «Этти, Этти, Этти».

— Вот теперь Макс мне нравится значительно больше, — ухмыльнулся парень, заводя машину.

— А Грейс тебе нравится? Как девушка, — добавила поспешно и покосилась на водителя.

— Ты мне нравишься, — едва пожал плечами он, и я недовольно хмыкнула. — Что-то не так?

«Почти месяц прошел, а ты не предпринял ни одной попытки поцеловать меня в губы», — вертелось на языке, но так и осталось на нем. Я тоже не старалась сделать этого. В данном случае подобный упрек был бы очередным лицемерием.

— Решила порвать со мной и подыскиваешь себе сменщицу? — подначивал МакКензи, неотрывно следя за дорогой.