Сводный Змей

Открывает шкаф купе в прихожке, и я вижу херову тучу кроссовок.

— Да у тебя тут целый магазин!

Выбирает одну пару и ставит мне под ноги. Влезаю в них и становлюсь похожей на ребенка, влезшего в папину обувь.

Что-то слишком часто я ношу гардероб Змеевского! Скоро целая коллекция соберется.

Шлепаю до машины, кроссовки так и норовят потеряться по дороге. Надо было влезть в свои туфли и не мутить. Зачем я его послушала? Он же надо мной прикалывается просто. Вон, идёт и ржёт, гад.

В машине снимаю кроссы и оставляю их на полу.

— Больше не сделаю в них ни шага, — буркаю недовольно.

— А зря. Тебе очень идут лыжи.

Давай-давай, подкалывай. Будет и на моей стороне праздник.

* * *

Артем

Тот журнальчик, где Элька в школьной форме, я незаметно прибрал к рукам. Свернул в трубочку и засунул в носок, под брюки. Дожился, твою дивизию! Зачем я это сделал лучше не спрашивать. Просто сделал и всё.

Всю дорогу до моего дома он колол мне ногу, как бы попрекая за кражу. Мне всё время хотелось почесаться, и я ёрзал от этого желания.

— Змеевский, тебе задницу подпекает что ли? — спрашивает Элька. — Нечаянно включил подогрев сидения?

— Нет, просто чешется.

Не уточняю, ЧТО именно у меня чешется и конечно она думает, что жопа.

— Фу, — комментирует и отворачивается к окну.

— Можно подумать, что у принцесс никогда не чешется попа! — подтруниваю над ней.

— Да откуда мне знать? Я что, принцесса?

— Нет, но ведёшь себя так, будто — да.

— Не наговаривай, пожалуйста.

Оставляю тачку на улице возле дома, всё равно нужно будет обратно везти принцессу. Она идет к калитке, чуть-чуть прихрамывая. По ходу, туфли ей слегка жмут, ну или не слегка.

Андрюха уже прибыл, настраивает в большом зале музыку. Сам не знаю почему, но сегодня у меня получается вести в танце. Элька в моих руках такая податливая и мягкая, как пластилин. Сжимаю её крепче, ух, так близко она — даже соски касаются моего тела. На каблуках она достаёт мне до подбородка.

— Артем, наконец-то ты понял, что от тебя требуется, — хвалит меня Андрей.

Я сразу понял — уж не дурак. Просто в лом было этим заниматься, а сейчас, так сказать, вошёл во вкус. Приятно мне её держать в руках — с этим не поспоришь.

Если кто-то думает, что вальс с принцессой, мой первый в жизни, тот ошибается. Папенька уже напрягал меня с этим на школьном балу. Это было 5 лет назад, правда, уже успел позабыть, как танцевать, но тело, оказывается, помнит.

— Молодец, Змеевский, делаешь успехи, — саркастично добавляет Элька. Вот бы язычок ей прикусить, слегка так, но чувствительно.

— Можно выпускать меня завтра без проблем? — ухмыляюсь.

— Давай договоримся, что пить ты будешь после вальса, а не до?

— Я вообще не буду. Папуля запретил, — развожу руками.

— Так ты его и послушаешь, — недоверчиво хмыкает. — Все равно же украдкой будешь глотать.

— Откуда ты знаешь?

— Делаю предположение. Так ведут себя алкоголики, пьют, не смотря на запрет.

— Значит, считаешь меня алкоголиком?

— Угу, — кивает.

— Давай поспорим, что без алкоголя я продержусь дольше чем ты.

— Да, пожалуйста, — хмыкает. — Давай. На что?

— На массаж. Эротический.

— Змеевский, иди в задницу! — мгновенно свирепеет.

— Ладно-ладно, шучу, — показываю обезоруженные ладони. — На обычный.

— То есть, если ты проиграешь, ты будешь делать мне массаж? — уточняет девчонка. — Не пойдет.

— Почему?

— Не хочу и всё тут. Ты опять щекотать меня начнешь.

— Да не начну. Всё нормально будет. Даже приятно, расслабишься.

— С тобой расслабишься, ага.

— А ты попробуй. Не будь такой зажатой. Так что, замётано?

— Ладно… Но ты всё равно проиграешь, Змеевский. Это бесполезно.

— Вот и посмотрим, кто из нас алкоголик, Паршина.

Глава 17

Эля

Открываю глаза в шесть утра. Волнение перед событиями сегодняшнего дня не дают мне спать. Фигово, быстро вымотаюсь сегодня.

Мама, как оказалось, тоже не спит. Пьёт кофе и с кем-то переписывается.

— Доброе утро, — зеваю. — Можно мне тоже кофе?

— Хочешь кофе — налей себе, — отвечает мама равнодушно.

— Мы с кофемашиной не дружим, она всегда ломается, когда делает мне кофе, — жалуюсь.

Совершаю необходимые манипуляции и подставляю чашку. Течет чахлый ручеек, а потом прекращается. Чашка наполнена на 1/3. Класс. Шлепаю по заразе ладонью, и мама подпрыгивает.

— Эля!

— Говорю, же она меня недолюбливает.

Меня вообще все недолюбливают. Вот что со мной не так? Характер скверный, говорила мама. Ну, подумаешь характер. Зато грудь есть, третьего размера. Хотя, бытовой технике плевать, какого размера у меня сисяндры.

Боже, что за загоны с утра?? Всё из-за гадской кофемашины. Нахожу растворимый кофе и навожу себе бодрящий напиток. К кофе у нас булочки. Отлично, для моей оплывшей фигуры — самое то. Пью голый, без ничего.

— Поешь обязательно, — велит мама, отвлекаясь от телефона. — А то в обморок в загсе упадешь.

— Это ты себе говоришь?

— Тебе!

— Невеста у нас ты, так что сама завтракай. А у меня диета.

— Какая еще диета? Ты весишь всего 53 килограмма.

— 55 уже, — поправляю мрачно.

— И что?

— Я жирная.

— Эль, глупости не говори, — снисходительно улыбается мама мне как дурочке.