Своенравный подарок

…Антония спала, и ей снился чудесный сон. Что-то нежное, приятное, откуда категорически не хотелось возвращаться в реальность. Кто-то прикасался к ней осторожно и едва ощутимо, и желания отстраниться не возникало. Словно бабочки порхали по ставшей очень чувствительной коже, щекоча лапками, и Тони не сдержалась, тихо вздохнула. Вот одна бабочка мазнула крылом по груди, задев сосок, и тело отозвалось вспышкой ярких ощущений, новых и оттого не совсем понятных. И снова прикосновение, только теперь из воздуха соткался лепесток и плавно опустился на грудь, скользнув по уже напрягшейся вершинке и одарив очередной россыпью ощущений. Где-то на границе сознания зашевелилось смутное понимание, что происходящее с ней – не совсем сон. Слишком уж сильными были эмоции, да и, кажется, прикосновения тоже не совсем принадлежали бабочкам и лепесткам…

Это оказался Ив, это его губы, уверенно захватив в плен ставшую слишком чувствительной твердую горошину соска, заставили Антонию тихо вскрикнуть от неожиданности. Сорочка уже не прикрывала ее грудь, а его рот показался обжигающим, и, захваченная необычными переживаниями, Тони не сдержала вопроса. Только голос дрогнул, выдав ее волнение, да муж и так мог чувствовать, что творится в душе девушки, благодаря третьему дару. И да, глупо было с ее стороны спрашивать, что происходит, – красноречивое доказательство серьезности намерений Ива прижималось к ее бедру, и Антония догадалась, что это та самая штука, которую она видела вечером. Но… почему теперь она твердая?.. Мысль потерялась, потому что Ив решительно сдернул с Тони одеяло, не отрываясь от увлекательного действа, и настойчиво потянул с юной супруги сорочку, собираясь, по всей видимости, избавиться от мешавшей одежды. Антония не возражала…

Тонкая ткань вдруг стала раздражать, захотелось ощущать прикосновения без всякой преграды, и девушка послушно опустила руки, позволив сорочке соскользнуть вниз и открывая Иву дальнейший простор для действий. Казалось, вслед за стремительно сползавшим с ее тела шелком кровь в венах превращается в жидкий огонь, обжигая изнутри, заставляя дышать чаще. Тони сама не поняла, в какой момент пальцы зарылись в густые волосы Ива, сжав рыжие пряди, прижимая его голову ближе. Между тем он оставил в покое грудь, сладко нывшую от доставшейся ей порции ласки, и поцелуи сместились на живот, лихорадочные, грубоватые – Ив слегка прикусывал нежную кожу, заставляя Антонию вздрагивать и судорожно всхлипывать.

Она зажмурилась до разноцветных мушек перед глазами, перестав ощущать свое тело, растворившись в нахлынувших ощущениях и совершенно позабыв про какую-то там стеснительность или смущение. Внутри нарастало напряжение, нервы дрожали, натянутые до предела, и голова кружилась все сильнее. Хотелось чего-то большего, но чего – Тони сама до конца не понимала и поэтому могла лишь послушно подаваться навстречу, полностью доверившись мужу, – ведь мама говорила, он все сделает как надо… Сорочки на ней давно уже не было, а Ив спустился до самого низа живота, щекоча горячим дыханием, и Антония не сдержала нервного смешка, сильнее вцепившись в волосы мужа. Его ладони скользнули по бедрам, россыпь быстрых, жалящих поцелуев пролегла совсем рядом с тем местом, где все жарко пульсировало от проснувшейся страсти, и Антония, повинуясь мудрому древнему инстинкту, послушно раздвинула ноги. Она больше не задавалась глупыми вопросами, что собирается делать Ив и насколько это прилично, в голове не осталось даже тени мысли – они все сгорели в том пламени, которое разбудил в ней так неожиданно супруг.