Свои чужие люди

– Я сейчас, я сама, – засуетилась тут же Аля, поняв, что лежит на полу. Она резко села и схватилась за голову: боль пришла неожиданно, ударив по вискам изнутри, словно двумя молотками. Перед глазами все поплыло. Теплые, даже горячие руки, она чувствовала их тепло через тонкий шелк халата, подхватили ее, приподняли и понесли. Она кивком головы попросила посадить ее в кресло: валиться в кровать при двух мужчинах ей показалось стыдным. Маринин опустил ее в кресло и поднес к губам стакан с водой. Она сделала осторожный глоток. Потом отпила еще немного. Барабанная дробь в висках поутихла.

– Спасибо, – выдавила она, стараясь не смотреть на Маринина.

А он был бледен. Бледен лицом и нем, словно боялся сказать хоть слово. Зато за них обоих выговаривался Поляков.

– Вы так нас переполошили, Алевтина! Я услышал, как вы что-то громко говорили. Вас кто-то напугал? Тут кто-то был? Что случилось-то? Вам сейчас лучше? – выдавал он без остановки, сбрасывая тем самым нервное напряжение.

– Спасибо, Георгий, все хорошо. Это, наверное, был просто обморок.

– Давайте «Скорую»! Да! Сделают укольчик успокоительный, осмотрят, врачи-то! А вдруг что-то серьезное? – продолжал суетиться неугомонный Поляков.

– Нет, спасибо. Правда, уже нормально. Наверное, я много выпила кофе на ночь. Не стоило.

– Это уж точно. Давление подскочило, не иначе. Нельзя ж так! Тогда я пойду, – он вопросительно посмотрел на Маринина. Аля невольно посмотрела в ту же сторону. Маринин молча кивнул.

Он закрыл за Поляковым дверь на защелку. А потом подошел к ее креслу и опустился рядом на колени.

Она, поколебавшись чуть, просто еще не веря, дотронулась до его седой макушки дрожащими пальцами. Маринин шумно вздохнул и, обняв ее обеими руками, уткнулся лицом ей в грудь. Ей было немного больно, бывший майор не рассчитал силу, сжимая ее так крепко. Аля тихо вскрикнула. Он вроде как очнулся, слегка отодвинулся, заглядывая ей в глаза. Что уж он там прочел, в ее напряженном лице, страсть или только ожидание ее, но Аля вдруг поняла, что нет у него больше сил сдерживать себя. Отбрасывая тут же все сомнения, стыдливость и страх, Аля расстегнула верхнюю пуговицу его домашней рубашки. Седой клубок волос на груди, к которому прикоснулись ее пальцы, вызвал в ней такую дрожь, что она испуганно и резко убрала руки. Маринин поднял ее рывком, одновременно потянув за поясок халата, плавным движением, гладя ее уже обнажившееся плечо, затем грудь, откинул ненужный шелк в сторону и прижал к себе. Аля вдруг возмутилась такой несправедливостью, наткнувшись горячими руками на ткань его рубашки, а не на живую кожу, вытащила полу рубахи из-под ремня джинсов и положила обе ладони ему на грудь…

И теперь они не просто соседи…

Аля отчетливо понимала, что держать в себе происходящее с ней ночами не сможет. Тем более что этот сон-явь повторился снова. Аля в этом сне была не Аля. Комната вроде была эта, только с другой мебелью, тяжелыми парчовыми шторами на окнах и огромным ковром на полу.

Аля подошла к печке и потрогала ее. А ночью она отчетливо слышала треск горящих дров! И шум осеннего ветра за окном. Она чувствовала тонкую ткань кружевного пеньюара, длинного, до пола. И ощущала голыми ногами ворс ковра. Передвигаясь по комнате, Аля подходила к комоду, открывала ящики, точно что-то искала в них и не находила. Во сне она чувствовала беспокойство, беспричинное, даже панику. Вновь и вновь выдвигая ящики, пугалась отсутствия в них какой-то вещи. Але даже показалось, она знает, что искала, – ключ. В конце концов, ничего не найдя там, во сне, она испытала отчаяние.

И опять очнулась на полу. А наутро посчитала себя сумасшедшей.

Виктор сегодня дежурил сутки. Вчера он все-таки ушел к себе, уже под утро, поцеловав ее долгим «хозяйским» поцелуем. А она проспала до полудня, пользуясь своим выходным. Ее разбудил телефон, наигрывая мелодию, установленную на звонок Катерины. «Он снова в запое, Аль! Я так больше не могу! Нани еле-еле уговорила его уехать на дачу. А теперь я сижу и боюсь, что он все там спалит к чертовой матери!» – плакала Катька в трубку. А Алевтине вдруг стало стыдно за неожиданно свалившееся на нее, Алю, бабье счастье. Она ничего не сказала подруге ни о майоре, ни о странных снах, пугающих ее своей реальностью. Переживая за Катьку, кляня ее придурка мужа, Аля жалела Катькиных сыновей и немолодую свекровь.

Сегодняшнее утро она начала с того, что позвонила Катерине сама. А причиной стал утренний разговор с Георгием Поляковым. «Так не бывает!» – категорично отрезала Катька, услышав от Али, что Жорка Поляков, ее первая любовь, теперь живет с той в одной квартире.

Глава 28