Свои чужие люди

– Ах, это у нас – Витя!.. Вот, б…! С любовником, значит, тут кувыркаешься! – Буров поднялся с пола, не успев получить еще один удар от Маринина, удерживаемого Алевтиной. – Классно попались! Да ты знаешь, что я теперь с ним сделаю, дура?! Я его теперь закрою! Надолго! Ты же его больше никогда не увидишь! Собирайтесь, гражданин, как вас там! Теплую одежду не забудьте! Я только позвоню…

Буров трясущимися руками полез в карман за телефоном.

Маринин аккуратно снял Алину руку со своего локтя, взял ее, замершую от испуга, за плечи и подвел к креслу. Развернувшись к копошащемуся все еще в кармане Бурову, он посмотрел на него и усмехнулся.

– Закроешь, говоришь, слизняк! Тогда уж пусть будет за что, – сказал он, выбрасывая в его сторону теперь уже левую руку. Но Буров успел уклониться. Ткнув-таки несколько раз в экран телефона, он, пятясь от Маринина, приложил трубку к уху.

Аля быстро встала с кресла, подошла к Бурову и одним точным движением выбила аппарат у него из руки. А может быть, он выпал и сам, это было для нее уже неважно.

– Ты никуда звонить не будешь, Буров. И ты знаешь почему. Одно твое неверное движение или даже мысль – и тебя закрою я, – сказала она спокойно.

– Не посмеешь. Ты всегда была жалкой курицей! Твои угрозы… – он потянулся к телефону.

– А ты попробуй. Хотя не советую. Документы и кассета целы, я ничего не уничтожила, Буров.

– Сука! Врешь! Что же ты раньше…

– А раньше мне ничто не угрожало. А сейчас ты, ничтожество, пытаешься отнять у меня любимого мужчину, – глядя бывшему мужу прямо в глаза, жестко перебила его Алевтина.

– Ты пожалеешь! Еще будешь просить! – прошипел Буров, отходя к двери.

– Это вряд ли! – почти весело хохотнула Аля, полностью осознав свою победу.

Маринин, приходя в себя, молчал. Так же молча он вышел за Буровым в коридор и закрыл за ним входную дверь. Он посмотрел под вешалку, на коробку с тортом, словно вспоминая, откуда она там появилась. Потом взял ее и повернулся к Але.

– О! Тортик! И как ты догадался, что нам будет что сегодня отпраздновать? – шутливо спросила она, забирая у него сладость.

Он подхватил ее на руки и занес в комнату. По пути к дивану Аля опустила коробку на столик.

– Алюша, о чем ты говорила мужу? – спросил Маринин, раздевая ее.

– Бывшему мужу… Потом, я расскажу тебе все потом, – тихо пробормотала она, прижимаясь к нему всем телом.

Глава 29

Он до сих пор иногда ловил на себе вопрошающе-настороженный взгляд сына. И кожей чувствовал, что тот ему верит через «не хочу». Как отцу, не смея оскорбить недоверием. И еще Василий чувствовал, что не забыл Марк эту мерзавку.

…Тогда он, Василий, и вправду приложил усилия, чтобы найти ее. Ругая себя за две вещи: первая – убедил себя, что сама сдохнет, и потерял несколько дней, вторая – когда узнал от Бурова, что Юлия Фурцева жива и в больнице, решил, что никуда она оттуда не денется, пусть долечивается. А нужно было сразу ей дело организовать, как и предлагал Буров, и забрать ее оттуда. Кто же знал, что она сбежит? И кто-то ей поможет? Теперь Василий знает кто: врачиха, жена нотариуса Качинского. И теперь встает вопрос: рискнула ли эта девка рассказать ей о том, кто ее избил? Скорее всего нет, иначе пошла бы уже волна, Буров бы предупредил. Заявления от нее точно не было, да и кто поверит шлюхе?

Но не это страшно: пока она жива, есть вероятность ее встречи с Марком. И тут уж она молчать не будет, ее он послушает. Тем более что и сам до сих пор сомневается, что ушла она от него сама. «Кто-то ее увез, папа. Может быть, ее выследил сутенер? Ты можешь узнать? У тебя же везде связи!» – просил он его. И Василий помогал ему: вышли и на хозяина девочек, Марк сам с ним разговаривал, тот ответил, что не видел ее уже давно.

Хорошо, что Василий больницы и морги взял на себя. К концу дня сообщил он сыну, что обзвонил все, но Юлия Фурцева нигде не зарегистрирована. «Это же хорошо, сынок, значит, с ней все в порядке», – фальшиво убеждал он его. И Марк ему тогда поверил.

И только через неделю они с Буровым разыграли задуманный спектакль. Чтобы уж довести это дело до конца. Нет, не с мнимой кражей. Василий уже тогда решил, что нечего ее в живых оставлять. Для блага самого Марка. Ему предъявили тело девушки. Узнать в обезображенном трупе свою подругу Марк не смог, но крестик на шее (сдернул его с Юльки Рашид во время драки) и тату над пупком убедили его.

Тогда Василий боялся только одного: чтобы Марк не сорвался.

В тот же день Рашид должен был увезти девку из больницы. Куда – Василия не волновало. Они с Марком ее уже «похоронили».

То, что она ушла сама, да еще и в неизвестном направлении, очень его расстроило. Он наорал на Рашида, сбрасывая на того злость, и приказал ее найти. Но она словно провалилась сквозь землю.

А теперь нашлась. Но только для того, чтобы исчезнуть теперь уж навсегда.