Свои чужие люди

Раков остановил запись, вернул ее в начало дня и включил воспроизведение. Сначала комната Юлии была пуста. Раков «прокрутил» вперед. Вот входит сама хозяйка комнаты, кидает сумку на кровать. Дотрагивается до головы, морщится. «Так, ясно, почему она дома – заболела», – объяснил он раннее возвращение соседки домой. Юля достала из ящика стола облатку с таблетками, выдавила одну на ладонь, положила в рот и запила водой из пластиковой бутылки. И тут же, не раздеваясь, легла на кровать, натянув на себя половинку покрывала. И опять долго ничего не происходило. Вдруг Юля приподняла голову с подушки, и было видно, что она прислушивается. Резко поднявшись, она встала с кровати, подбежала к двери, открыла ее и что-то крикнула. Раков на мониторе видел только ее спину в проеме двери. С этого момента он стал всматриваться внимательнее. Юля шагнула в коридор, и на экране вновь осталась только пустая комната.

Раков переключился на камеру в коридоре, вмонтированную в стену прямо напротив входной двери.

Вот открывается дверь, входит кто-то в куртке с капюшоном. Оглядывается, тихо прикрывает за собой дверь. Но та вдруг громко щелкает. «Как же, закроешь ее бесшумно! Давно нужно было замок смазать!» – мелькнуло у Ракова. Человек вздрогнул, замер на минуту и направился к комнате Алевтины. Наклонился к замочной скважине. И тут распахнулась Юлина дверь, она сама, крикнув «Кто там?», вышла в коридор. Человек резко обернулся, отчего с головы слетел капюшон, двинулся к девушке, толкнул ее внутрь комнаты, и дверь захлопнулась.

Раков опять вернул на монитор картинку Юлиной комнаты. Промотал немного. «Вот оно!» – Раков напрягся. На экране незнакомец в правой руке держал большой сувенирный ключ. Этот тяжелый ключ с надписью «Рига» висел в Юлиной комнате на гвозде, вбитом в стену рядом с косяком двери. Человек был намного выше Юли и, чувствовалось, много сильнее. Удар был единственным, и понятно, что смертельным. Раков невольно вскрикнул, заглушив стон девушки. Незнакомец небрежно отпустил тело, оно упало на пол к его ногам, он переступил через него, на ходу засовывая орудие преступления в карман куртки. Вдруг он прислушался, резко открыл дверь и выбежал в коридор. Раков переключил картинку. На него с экрана смотрел немолодой мужчина. «Это еще, к лешему, кто такой?!» – Раков точно знал, что видит это лицо в первый раз.

Он понял, куда побежал незнакомец. Прямо к черному ходу. А на мониторе появился Поляков, который вбежал в квартиру, к звеневшему телефону, снял трубку и сказал: «Слушаю. Юлю? Одну секунду…»

Дальше можно было не смотреть. «Он знает расположение комнат. Он знает, где черный ход. Дверь открыл ключом. Двигался уверенно. Но он не знал, что вернулась Юлька. И он не знал, что в каждом углу установлены камеры! – Поляков вдруг испугался. – Так кто же это все-таки такой?!» Вся эта заварушка с бабкиной квартирой ему перестала нравиться. Он вдруг понял, что, возможно, за нее нужно будет заплатить весьма высокую цену.

Глава 46

– Василий Валентинович, к вам следователь Беркутов из следственного комитета, – голос Милочки был спокоен.

А у Голода вдруг тревожно екнуло сердце. Мысленно пробежался по «списку» последних дел и успокоился. Он действительно стал работать… честно. В контрактах, выверенных его юристами, зацепиться было не за что. Единственный спорный вопрос касался сейчас только покупки земельного участка в Царевщине: хозяин дома-развалюхи, расположенного на нем, хотел слишком большую компенсацию за эту кучку дров. Упорствовал Голод скорее из принципа, чем из жадности: разница в доплате была смешной.

Тогда что делает следователь в его приемной? Неужели… Нет, не может быть!

– Пусть проходит, – ответил он Милочке после минутного замешательства.

– Здравствуйте, Василий Валентинович, – подчеркнуто вежливый тон Беркутова Голода не успокоил.

– Здравствуйте. Присаживайтесь. Я вас слушаю.

– Не буду отнимать понапрасну у вас время, господин Голод. Начну с вопроса: как давно вы знаете Юлию Фурцеву?

– Почему я должен знать Фурцеву Юлию?

«Ах, сучка! Успела-таки!» – пронеслось со злостью в голове.

– Юлия Фурцева заявила о жестоком избиении ее вашим шофером Рашидом Гоевым в квартире вашего сына.

– При чем здесь я?

– По ее утверждению, вы при этом присутствовали.

– Это смешно. Я не был в квартире своего сына со дня ее покупки.

– Вас опознал охранник, дежуривший в тот день на стоянке перед домом.

– Наговор.

– Какой ему смысл? Но если вас это не задевает… Есть еще один свидетель. Его вы никак не могли нейтрализовать, господин Голод.

– Слушаю вас внимательно, Беркутов, – небрежно бросил тот. «Не было больше никого в тот день, не было! Ни соседок с собачками, ни мамашек с колясками! – еще раз мысленно вспомнил он то, как они выходили из дома. – Чертов охранник! Мало ему дали за молчание?!»

…Он смотрел, как Рашид натягивает куртку и дурацкие сапоги-ботфорты на бесчувственное тело. В горле стоял тошнотворный комок – Рашид переусердствовал, пиная девку. «И что Марк нашел в этой тощей шлюхе? Ни груди, ни попы. И мозгов наверняка с полнаперстка!» – думал он.