Свои чужие люди

– И Марк поверил?

– А ему труп показали. Избитой девушки. Татуировку ей даже на животе нарисовали, как у той. Он погоревал, но успокоился.

Беркутов покачал головой. С минуту посидел, собираясь с мыслями, потом только вызвал конвой.

Он думал о том, как он скажет обо всем нашедшим свое счастье в этой квартире Алевтине и Маринину. И тихому интеллигентному Полякову. И еще он вспомнил Эмилию Фальк. И даже кощунственно порадовался, что не сумеет она пожалеть о сделанном ею подарке.

Глава 50

«Есть такие дома, что в них, хоть и впервые, но как у себя дома. Вот твоя квартира вроде бы твоя собственная, а тебе лучше в гостях», – думала Аля, сидя на диванчике в уютной кухне Беркутовых.

Такое с ней не в первый раз. Она хорошо помнила, что вот так же отдыхала душой в доме у родителей школьной подруги Ленки. Не то чтобы ей, Але, плохо было в родительской трехкомнатной, с высокими потолками и большой кухней «сталинке», не то чтобы она конфликтовала с матерью, но дома всегда ей было… холодно. Ее, маленькую, мать гладила по голове, когда она не хотела есть суп, тогда как Ленка за это же от своей матери могла и получить легкий подзатыльник. Алю не наказывали, вернее, наказывали многочасовым молчанием. Мать могла молчать до тех пор, пока Аля сама не понимала, в чем провинилась. А Ленке за шалости доставалось по полной программе. Аля просила прощения, а мать с отрешенной улыбкой осуждающе качала головой. И непонятно было, простила она дочь или так, отпускает с миром. Ленка же, проревевшись от полученных шлепков, молча утыкалась в материнский подол, и они уже ревели вместе с матерью, вытирая друг другу слезы и прося прощения друг у друга. Ленкина мама могла и ей, Але, всыпать за компанию и так же утирать ей мокрый нос. И не было мгновений счастливее.

Но в третьем классе Ленка уехала на Кавказ, туда перевели служить ее отца. Сначала они переписывались, но потом как-то все сошло на нет.

Собственно, у Али до первого курса, пока она не познакомилась с Катей Сотниковой, больше близких подруг не было…

– Извините, Аля, что бросила вас тут одну. – Галина вошла в кухню и тут же включила чайник. – Что же вы к пирожкам не притронулись? Все говорят, они у меня вкусные. Рецепт теста еще от бабушки, фамильный.

– Спасибо, Галя, одной как-то не хочется.

– Вот и я такая! Могу за день на ходу бутерброд проглотить, чтобы в обморок не упасть, но чтобы сесть и поесть в одиночестве – увольте. Мы можем подождать Ляльку с Карташовым, они к шести подтянутся. А там и Беркутов явится. А можем и сейчас по пирожку. Вы как?

– Лучше подождем, – помимо воли сглотнула слюну Аля.

– И не пора ли нам на «ты»?

– Пора, – улыбнулась Аля.

– Тогда вот что. Пойдем пока в комнату, я тебе покажу то, что Лялька принесла от Карташова в прошлый раз. Пока, конечно, картина неясная. Но, как бы там Беркутов ни насмешничал, какая-то тайна у семьи Фальк была!

Как только Алевтина села на диван, взгляд ее упал на портрет пожилой женщины с удивительно ясным, каким-то по-неземному светлым лицом. От спокойной полуулыбки веяло добротой, глаза смотрели на Алю ласково, словно утешая.

– Это моя мама, – Галина подошла к портрету и провела по нему рукой.

– Она жива?

– Нет. Ее убили пять лет назад. Ее и моего первого мужа[10]. Как-нибудь потом, Аля, я тебе расскажу. Если захочешь. А сейчас – вот, посмотри, – Галина положила перед Алей папку. – Здесь дневники матери Эмилии Фальк Марты. Правда, девичьи. Последняя запись – день до свадьбы. Почитай пока.

– А откуда у Карташова эти дневники?

– Ему отдала их сама Эмилия, когда он решил заняться их семейной историей. Карташов – специалист в составлении родословных. Читай. И посмотри остальные бумаги. Я пойду, накрою на стол.

«Галина права, ясности никакой. Может статься так, что у Эмилии родственники и за границей могут быть, и здесь. Если, допустим, вышла замуж сестра-близнец ее отца Маргарита. Мало ли почему о ней ничего не известно? Она могла по какой-то причине порвать отношения с родными, например без их согласия обвенчаться. Уехать в другой город, там нарожать детишек. И у Эмилии тогда есть или были двоюродные братья и сестры. И узнаем ли мы когда-нибудь о судьбе Марго, как ее называет Марта, неизвестно. Если я в своих видениях – Маргарита, то единственный способ что-то прояснить – это сеанс у Ядвиги», – подумала Аля, погружаясь в чтение.