Свои и чужие

Мозес сидел у себя в кабинете и барабанил пальцами по столешнице. Плечи его были напряжены, на лице висела недовольная гримаса. Время от времени он ворошил и перечитывал бумаги, стопкой лежавшие на чёрной кожаной папке, бил кулаком по столу и вновь погружался в неприятные размышления. Перед ним, невиданное дело, стояла бутылка Новомосковской водки. Правда, закрытая.

Этот ирландский придурок снова завалил простейшее дело. А вместо оправдания только и сказал, что его, оказывается, споили русские. Да кого подобное вообще волнует!? Никто не заставлял этого рыжего ублюдка пить. Ему лишь надо было предложить Сухову то, что тот и так хочет — долететь до Куинстона. Но самолёт привёз одного курьера, а О’Лири, видите ли, прислал телеграмму. Телеграмму! Бандервильду не нужны телеграммы, ему необходим этот чёртов русский. И сейчас, вместо того, чтобы спокойно закончить работу, сдать Сухова шефу и расслабиться, Мозес вынужден изыскивать способы исправить то, что натворил проклятый алкоголик. Он взял чистый лист бумаги, вынул из нижнего ящика стола книгу с надписью: «Теоретическая механика» на обложке, долго что-то писал, перелистывая книгу и выбирая слова с разных страниц, иногда зачёркивая или исправляя написанное, наконец, отложил ручку и нажал кнопку селектора.

— Оливия!

Не прошло и двух секунд, как дверь открылась, и в кабинет робко вошла стройная черноволосая девушка в тёмно-серой юбке до колен и белой блузе. К груди она прижимала синий пластиковый планшет с прикрепленным листом бумаги.

Мозес протянул исписанную бумажку и мелко потряс ей в воздухе.

— Вот, — нервно сказал он. — Отнесите это Маркони, пусть передаст на Белуху. И дождитесь ответа.

Девушка понимающе кивнула, взяла протянутую записку и двинулась к двери.

— И сразу назад, Оливия! — прокричал ей вслед Мозес.

После ухода девушки он некоторое время неподвижно задумчиво сидел, затем снова нажал кнопку селектора. С минуту послушав безответные гудки в приёмной, молодой человек встал, вышел из кабинета, налил из тонкого фарфорового чайника китайский gunpowder, с минуту посмотрел в окно на блестевшее в солнечном свете спокойное море, и вернулся за стол. Некоторое время он тоскливым взглядом рассматривал стоящую на столе бутылку, затем отхлебнул чаю, и убрал водку в стенной шкаф.

Ожидание тянулось не меньше часа. За это время Мозес выпил две чашки холодного чая, съел найденное в приёмной печенье, и пару раз позвонил радистам, которых здесь, как на кораблях, привычно называли «Маркони».

Наконец, по коридору зацокали каблуки и в кабинет, мелко семеня ногами, торопливо вбежала раскрасневшаяся Оливия. В руке у неё был маленький листок бумаги. Она беззвучно положила записку на стол шефа и замерла посреди комнаты в ожидании.

Мозес прочёл радиограмму, довольно потёр руки и, улыбаясь, глянул на девушку.

— Я могу идти, господин Мозес? — неуверенно спросила та.

— Нет. Не видишь, что ли, я весь на нервах. Мне необходимо расслабиться.

Девушка грустно вздохнула, подошла к двери и заперла её на ключ. Затем нехотя опустилась на колени и, старательно виляя задом, полезла под стол шефа.

Новая Земля. Британская Индия. Нью-Дели. 25 год 2 месяц 22 число. 20:30

Я звонил в гостиницу четыре раза, но никаких новостей ни у кого не было. Мне, к сожалению, тоже не нашлось, чем похвастать. У пирса стояли два корабля под погрузку угля, и один, специализирующийся на перевозке пассажиров. Но клипер «Ньерд», как представил своё судно капитан Свен, ожидал ремонта машины, и никуда в ближайшее время не собирался.

Сухогрузы, специализирующиеся на доставке дагомейского угля, маялись в ожидании шахтёрского каравана, поэтому время их отплытия было неизвестно. Как сказал мне пьяный вахтенный одного из них, может быть, послезавтра, а возможно и через неделю.

Поняв, что сегодня ничего не решится, я отправился в гостиницу пешком.

Нью-Дели мне понравился. Красивый, тихий и очень зелёный город. Центр был застроен двух— и трёхэтажными домами из местного серо-голубого кирпича. Повсюду зеленели скверы с лавочками и киосками по продаже воды. Часто встречались магазины, стилизованные под индуистские культовые строения — с колоннами разной толщины, росписью и барельефами в несколько рядов по фасаду. Было странно видеть на здании, выглядящем как храм какого-нибудь Шивы, сияющую надпись, что-то вроде «Ресторан Арджуна» или вообще «Женская и мужская одежда». Один дом, не стилизованный и с виду очень простой, венчала двухцветная вывеска: «New-Delhi guns and ammo», привычно оформленная под индийское брахми. Я зашёл внутрь.

В основном ассортимент представляли западные модели оружия. Отдельная большая витрина была отдана под китайские «типы». Из отечественного производителя на глаза попались только изделия семейства АК, впрочем, представленные почти всей линейкой. Здесь тоже за стойкой стоял индус. Молодой стройный парень, с широкой, курчавой бородой, одетый в разгрузку, из которой торчали блокнот, пара карандашей и МР3-плеер с висящими наушниками.