Свои и чужие

Надо было видеть мгновенно замершее в изумлении лицо капитана Боброва. По-моему, он мне не поверил.

— Серёга, тут пароход один должен прийти, называется Белуха. Шкипером там Гордон Страйкер, вот такой мужик, — я показал большой палец. — Он привезёт мои вещи и автомобиль. Ты прими, пожалуйста, а я потом заеду, заберу.

Бобров открыл рот, прокашлялся, затем облизал губы, но ничего так и не сказал.

— И это, Бобёр, передай наверх, Торгового дома Бандервильдов больше нет, пусть готовятся, там сейчас передел собственности начнётся.

— Как нет? А Бандервильд куда делся?

— Выбыл. Застрелил я его.

Если бы Бобёр не сидел на стуле, точно бы упал. Я налил ему стакан воды из кулера, он в два глотка выпил, отдышался и приказал:

— Рассказывай.

— Ты диктофончик-то включи…

— Не учи учёного. Я, блин, его скоро сразу при твоём появлении буду включать. Ну? Что произошло?

Я рассказал всё. И как украли эфиролёт вместе с Семёновым, и как меня заманили в Зион, и про перестрелку с Бандервильдом. Под конец достал из барсетки листок бумаги с фамилиями и протянул Боброву.

— Вот. Здесь если не вся шпионская сеть, то очень многие.

— Ты где это взял?

— В Порто-Франко у курьера. Ты листочек прибери. Думаю, даже если я ошибаюсь, этих людей проверить надо.

— А чего прямо там Ясеню не отдал? Такой документ пёр через полмира. А если бы что случилось?

— Сюда глянь. Что написано?

— Роман Листьев. Порто-Франко. Что? И он тоже?

— Не знаю. Но рисковать не хочу.

— Проверим. А ты на чём приехал?

— На эфиролёте. С Семёновым.

— Так Семёнов здесь? А что же ты его не привёл? К нему столько вопросов!

— Выдыхай, Бобёр. Он не может. Он в эфиролёте сидит. У вас тут приземлиться негде.

— А ты как? Прыгал что ли? Хотя, с тебя станется.

— Я по верёвочке. И обратно так же. И чем скорее, тем лучше. Меня дома ждут.

— Ну-ну… Был я у тебя в гостях. Роскошно устроился, буржуй.

— Не буржуй, а алмазодобытчик, — я назидательно поднял указательный палец. — Ладно, пока.

— Приедешь — радируй.

— Как?

— А вот так, — Бобёр только что язык не показал. — Чаще дома надо бывать. У вас там теперь и радиостанция есть.

— Ни фига себе, задумчиво сказал я и вышел на улицу.

Эпилог

Новая Земля. Кратер Сухова. 25 год 3 месяц 06 число. 23:30

Первое, что я увидел, выйдя из эфиролёта, был массивный деревянный крест. На нём висела фотография Жанны, распечатанная на листе бумаги и упакованная в файл. На горизонтальной перекладине было вырезано: «Zhanna Karpovitz». В полном недоумении я медленно побрёл в сторону дома. Если это чья-то шутка, думал я, то просто отшибу башку этому придурку, и скажу, что такого юмора не понимаю.

Домов почему-то было три, и я даже сначала решил, что мы с Семёновым залетели не туда. Но тут дверь одного из них открылась, и мне на встречу выбежала… нет, это была не Жанна, как я ждал. Ко мне бежала Анжелика Окочукво, урождённая Бельфор. Она упала мне на грудь и заплакала.

— Анжи, — я не знал, что сказать. — Не плачь, Анжи. Я встретил твоего Спайдера. Он больше никому не причинит вреда.

Она подняла на меня глаза полные слёз, и только тогда я всё понял. До меня дошло, что крест на берегу — не шутка.

К нам огромными шагами приблизился Джозеф Окочукво и положил мне на плечо тяжёлую руку.

— Она… — он долго подбирал слова, сглотнул, и продолжил. — Она нас всех спасла, Гена. Вы, русские, все герои. И мужчины, и женщины.

И тогда я закричал.

Внутри меня родилось неудержимое бешенство. Я ревел как животное, без слов, выпуская всё это из себя. На секунду мне стало страшно, что отпущенный из меня на свободу зверь разгромит всё и всех, и я побежал. Помчался изо всех сил вдоль каньона, прочь из кратера, чтобы там, где никого нет выпустить всю злобу и ярость.

Остановился среди деревьев. Крик рвался не смолкая. Кажется, я вошёл в транс, зачерпывал из воздуха руками сам не знаю, что, и кидал это что-то в окружающие деревья, камни, в небо. И кричал, прокачивая через себя мегаватты энергии.

Очнулся я на нашей кровати. Той самой, трёхспальной, которую Жанна заказала в Лимпо, а я потом полдня с матюками собирал. В голове крутилась только одна мысль. Если бы я тогда, в Порто-Франко, не дал слабину, интересно, Жанна осталась бы жива? Почему-то эти события казались мне взаимосвязанными.

Я встал, и, шатаясь, прошёл на кухню. На столе стоял заботливо приготовленный кем-то завтрак — яичница, тосты, и кофе. Я поел, и почувствовал себя лучше. Вышел на берег, присел на камень перед крестом, и долго сидел, глядя в никуда. Голова была пуста, как полковой барабан.

Подошёл неизвестный мне пожилой мужчина с белыми треугольными бакенбардами, долго прокашливался, и, наконец, решился.

— Мистер Сухов…

— Моя фамилия Стрин, — я достал АйДи и помахал у него перед носом.

— Простите. Я думал, вы — Геннадий Сухов.

Чего я на него взъелся, пронеслось в голове. Мужик ни в чём не виноват.

— Извините. Сухов — это тоже я.

— Так как к вам обращаться? — с сомнением посмотрел на меня собеседник.

— Сухов — вполне приемлемо. Что вы хотели сказать?

— Меня зовут Ланселот Макаллен. Я маркшейдер.