Свои, родные, наши!

Уйдя из его дома, Лиля долго бродила по набережной Темзы, принимая решение, от которого слезы лились по щекам. Ей казалось, что сейчас она берет собственную жизнь – и ломает ее. Лиля физически ощущала, как трескаются, лопаются, рассыпаются в прах все ее надежды, мечты, взлелеянные годами страданий в этой чужой, ненужной ей стране. Но она не могла сейчас принять другое решение.

Она смирилась с этим, как смиряется приговоренный к пожизненному заключению. И все-таки, жалея себя, Германа Лиля жалела еще больше, потому что он был приговорен к смерти.

Не выдержав больше одиночества, она подошла к телефону-автомату. Это были удивительные телефоны – из такого автомата можно было напрямую позвонить в любую страну мира. Набираешь код – и говори хоть с Парижем, хоть с Римом, хоть с Нью-Йорком, хоть с Москвой.

Лиля позвонила в Москву.

– Сережа… – проговорила она с трудом, и пальцы, державшие трубку, вдруг сделались ледяными от страха и необратимости происходящего.

– Лиля?! – радостно закричал Сергей. – Ну слава богу! Я звоню, звоню… Ты почему трубку не берешь?! Ты знаешь, я тут такую деятельность развернул! Ремонт в квартире устроил. Вам с Аришкой понравится. И еще я снял в Мисхоре дачу. У самого моря, представляешь? На два месяца!

Лиля свободной рукой неловко вытерла слезы.

– Лиля, ты чего молчишь? – насторожился Сергей. – Ты меня слышишь?

Она с трудом заставила себя заговорить:

– Герман… болен. Я остаюсь с ним. Я не приеду, Сережа…

– Лиля! – закричал он. – Лиля, не делай этого, прошу тебя, Лиля! Да пусть этот подонок хоть при смерти лежит! Ты пойми – тебе же больше могут не дать визу! Мы никогда не увидимся, Лиля!

– Я понимаю.

Собственный голос звучал неестественно – Лиля изо всех сил старалась не расплакаться. Надо было рассказать, что у Германа СПИД, но это было невозможно: Лиля понимала, что если произнесет эти слова, то сразу же зарыдает в голос, ударится в истерику, начнет звать на помощь, кричать…

Почему Сергей не ободрит ее? Почему не скажет, что все понимает, что он будет ее ждать, что когда-нибудь настанет день – и…

Нет, он снова повторяет эти ужасные слова: «Мы никогда не увидимся, Лиля!»

– Сережа, он безнадежно болен, – наконец выговорила она кое-как.

Но Сергей уже не слышал. Обида оглушила его.

– Понятно, – пробормотал холодно. – Понятно… В общем, ты, как всегда, выбираешь не меня. Только я этого больше терпеть не намерен. Ищешь предлог остаться? Оставайся! Я найду с кем съездить на море! Желающих будет достаточно! Вот! Вот, прямо сейчас в дверь звонят! Послушай!

И в самом деле – до Лили из-за тысяч этих километров, которые разделяли их, донеслось треньканье звонка…

Она повесила трубку.

Сергей шваркнул на аппарат свою. В дверь продолжали звонить.

Он медленно, тяжело прошел в прихожую, глянул в глазок.

Алина. Одно время они были вместе, потом расстались, потом… Потом мысль о Лиле вышибла из его головы все на свете. А вот сейчас открыть дверь – и…

И плюнуть на все! На ту вечную любовь! Забыться, отомстить!

Кому? Лиле? Или себе?

Звонки продолжались.

Сергей, шурша газетами, которыми был застлан пол, вернулся в комнату. Алина, конечно, слышала, как он ходит, поняла, что он дома, что не хочет открывать.

Звонки стихли. Ну да, наверное, она ушла.

А не все ли ему равно?!

Сергей тяжело рухнул на диван, уткнулся в газеты… Диван тоже был застелен ими.

Лежал, тупо приходя в себя от раны, от боли, не понимая, как будет теперь жить.

Вдруг… вдруг снова звонки. Телефон! Короткие гудки! Междугородка!

Сергей сорвался с дивана, схватил трубку и заорал, вне себя от горя и счастья:

– Лиля! Лилечка моя! Карамелька моя! Прости меня, дурака! Я был неправ, слышишь?

В трубке царило молчание. Но в ту самую минуту, когда Сергей испугался, что Лиля не станет с ним говорить, или что-то случилось со связью и она не слышала его слов, вдруг раздался насмешливый мужской голос – забытый, но такой знакомый, что у Сергея замерло сердце:

– Ну, если Сергей Морозов по-прежнему влюблен в мою сестру, значит, все-таки есть в жизни стабильность! Ну что? Не узнаешь?

– Костя… – не слыша себя, прохрипел Сергей. – Котька!

– Ну, здорово, целинник, ударник, звеньевой! – засмеялись там, на другом конце провода.

– Твою мать! – выдохнул Сергей. – Котька?

И умолк, боясь, что все это ему лишь чудится.

– Ну, чего молчишь? Я это, я!

– Но послушай! – недоверчиво бормотал Сергей. – Я-то написал письмо, ни на что не надеясь! В каком-то незнакомом бородаче с края земли показалось что-то такое, до боли знакомое… Котька! Неужели это действительно ты?!

Константин расхохотался.

– Нет, я просто в себя прийти не могу! – счастливым голосом выкрикнул Сергей. – Скажи на милость, какого хрена ты столько лет не объявлялся?!

– О, дружище, это длинная история! – протянул Константин. – Ты уверен, что тебя там не подслушивают серьезные товарищи в штатском?

– Да плевать! – сердито сказал Сергей. – Рассказывай!

– Да я уж и сам не помню, с чего все началось, – проговорил Константин. – Нет, лучше все при встрече. Я прилечу. Где увидимся? В Москве, в Ветровске?

– В Лондоне! – решительно ответил Сергей.

* * *