Своя география

Сегодня днём два рейсовых самолёта улетело без меня. Руководство Нарьян-Марского авиаотряда может спать спокойно — лётчики исправно боятся брать лишних пассажиров.

Зато сегодня впервые в жизни видел работу аэропорта изнутри: как работает диспетчер, как он общается с лётчиками, «даёт им погодные условия» (так тут говорят — это обозначает сообщить метеосводку). Сегодня видел маленькие двукрылые самолёты Ан-2, у которых вместо шасси поставлены лыжи. Но что-то на них мне ещё не довелось полетать.

Нарьян-Мар. У каюра

Нарьян-Мар мой, Нарьян-Мар —

Городок не велик и не мал.

У Печоры, у реки,

Где живут оленеводы

И рыбачат рыбаки…

Песня

В местной газете «Красный тундровик» («Наръяна вындер») меня спросили: «А какое первое впечатление произвёл на Вас наш город?» Я посмеялся. Впечатление было простым: «Фуф, добрался, слава Богу, хорошо-то как». И в тот момент мне это было важнее. Просто добраться до своей цели. Закончилось длительное ожидание транспорта, позади долгая езда по морозу на санях и снегоходах с охотниками и рыбаками. Здравствуй, цивилизация.

В Нарьян-Маре я немного расклеился, заболел и лежал с температурой несколько дней, потом испортилась погода, и я ждал, пока откроют зимник. Потом были выходные, и транспорт на юг стал ещё более редким. Опять ожидание. Я изучил все музеи, погулял по городу. В газете узнал телефон Филиппа Ардеева — каюра полярной экспедиции газеты «Советская Россия», участники которой проехали десять тысяч километров по побережью Северного Ледовитого океана. Вот совпадение: ещё недавно я читал книгу про это путешествие, а вот встретил её непосредственного участника.

Филипп Никитич — поджарый крепкий семидесятилетний дедушка, живой, очень активный. Я зашёл к нему в гости, чтобы поговорить о северных маршрутах да просто зарядиться мудростью и оптимизмом. Он показывал мне фотографии, рассказывал интересные истории, говорил о своих планах. Мы обсуждали разные северные регионы, беседовали. А я наслаждался компанией интересного человека. Филипп Никитич рассказывал о своих планах пойти погулять по тундре в таком регионе, в таком. Туда сходить, там пофотографировать. Я поделился мечтой о Гренландии. На что старый полярник сказал, что там бы он на упряжках собачьих поездил. А после этого, говорит, можно и умирать.

Санзадание

Дежурство на дому — это когда ты вроде бы дома, но знаешь, что в любой момент может случиться что-нибудь, тебе позвонят, ты впрыгнешь в валенки и синюю куртку, сядешь в подъехавшую к подъезду машину скорой помощи, потом недолгая дорога в больницу, чтобы забрать сумку с медикаментами и приборами, носилки, а после этого — в аэропорт, к вертолёту.

Так дежурят врачи санавиации. Ненецкая скорая помощь. Дорог ведь тут мало, всё по воздуху. Во время ожидания транспорта на юг мне довелось поучаствовать в таком вылете. Женщина решила покончить жизнь самоубийством, объелась каких-то таблеток, потеряла сознание. Врач-реаниматолог получил вызов, а я позвался в компанию, мы собрались, поехали в аэропорт.

В «чреве» вертолёта было очень шумно. Мы погрузили оборудование, носилки, закутались в куртки и прикрыли глаза. Кто-то из техников захлопнул люк, машина взревела ещё сильнее и покатилась по полосе. Потом ещё рывок и вот мы уже в воздухе. Внизу поплыли тени стоящих на стоянке самолётов и вертолётов, вдалеке светился Нарьян-Мар. Я немного попялился в иллюминатор, потом мы отлетели куда-то в сторону и вертолёт погрузился в ночную тьму. Я посмотрел на врача — он завернулся в рабочую синюю куртку и задремал. Я последовал его примеру.

Через некоторое время вертолёт сел. В иллюминаторе, кроме снежных искрящихся полос возле самого стекла, ничего не было видно. Люк открыли. Мы вынесли оборудование и погрузили его в нарты снегохода. Поехали к фельдшерскому пункту. Вокруг было очень темно. Ночь, снег. По пути попалось несколько тёмных домов. Потом здание покрупнее, в котором горел свет. Мы зашли. Переложили пострадавшую на носилки. Уложили её в нарты. Поехали обратно на вертолётную площадку. Очень всё по-рабочему, спокойно. Потом вертолёт и аэропорт Нарьян-Мара. А я всю дорогу думал: «Чёрт, зачем суицид? Ну, ладно, ты не хочешь жить, но зачем столько создавать суеты вокруг себя?»

Коми

Усинск был для меня очередным прорывом — Большая земля и железнодорожное сообщение. Позади зимники Ненецкого автономного округа. Всё. Ночное ожидание в тундре. Езда на КамАЗах, трэколах, джипах и снегоходах. Но я всё-таки прорвался. Позади и плохая погода, и отсутствие транспорта. Усинск — нефтяной город с горящими факелами и трубами заводов. Я добрался до железнодорожной станции и стал искать состав на юг, в сторону Печоры.