Своё никому не отдам

Посидел Гриша ещё немного, да и домой засобирался. Уходя, поклонился и хозяйке, и хозяину, что вдвойне почётно, потому что не по обычаю, чтобы царский сын купцу прилюдно почтение оказывал. Он про статусные мысли в головах человеческих помнит чётко и старшину этого полезного нарочно желает возвысить.

***

Про то, как можно проломить борт неприятельского корабля рассказал ему командир одной из галер, что принимала в порту провизию и порох. Оказывается, придуман способ тащить за гребным судном бревно, но не сзади, а так, чтобы вода его в сторону отклоняла. И тогда, если, скажем, прямо за кормой у врага пробежать на полном ходу, то бывает, что таран этот пробивает корпус ниже ватерлинии. Однако, не всё так безоблачно.

И увернуться от такого снаряда проще простого. И самого буксировщика закидать ядрами из пушек легко — он ведь близко должен пройти. Опять же тому же линейному кораблю ничего простым бревном не сделаешь. Не хватит силы такой толстый борт прошибить. А если буксировочный канат на корму атакованного судна напорется раньше, чем бревно до цели дойдёт, то совсем ничего не выйдет, а подобных случаев даже при тренировках два из трёх бывает, а уж в бою и вообще не счесть.

Применяют такой способ, когда удаётся подобраться незаметно. Понятное дело — против не самых крупных кораблей. Ну да на случай, когда нападающий может воспользоваться внезапностью, применяют брандеры — судёнышки гружёные всякими горючими маслами, а то и бочонки пороха в них хитро запрячут, чтобы рванули не сразу, а от врага вблизи, когда брандер уже разгорится как следует и головнями да воспламенённым маслом всё вокруг забрызгает. Но и это дело не верное. Враг ведь и удирает, и отстреливается. Так что нет надёжного средства от линейных кораблей. Разве что другой корабль, где пушки ещё мощнее, а главное — чтобы было их больше.

Закручинился царевич, позвал подругу, взял санки, и отправился кататься с горы. У него, понимаешь, детство ещё не закончено, а дела государственные обождут пока. Вот не знает он, как супостата на море огорчить.

***

Так уж сложилось, что к завтраку в Гришин терем сходились те, кому от него что-то требовалось. Никто не сетовал на скромное меню — кашу обычно ели, запивая молоком — да и дорогие наряды демонстрировать тут было не принято. Разговоры о всяких затруднениях — вот чем обычно занимались, перекладывая на бедную головушку царевича собственные заботы. Кучер Василий, дворовый холоп Тимошка и рында Агапий вместе с князем Федотом, его сестрой и её служанками Натальей и Любавой за столом были, считай, всегда. Каждому из них Его Высочество обязательно хоть что-то, да поручал. А вот иные участники трапезы заглядывали, когда нуждались в помощи, поддержке или разрешении. Разный люд сходился, и все по делу.

Сегодня Кондратий, редкий гость, пришёл. Мужчина это самостоятельный и мало когда нуждается в совете. Он хозяйничает на брусовой дороге и в посёлках, что рядом с ней возникают. Обходчики там селятся, купчины амбары строят. Опять же ремонтные бригады или крестьянские артели то там, то тут поселяются ненадолго, для чего срублены казармы. Так что денежки казённые дорожный смотритель получает немалые — расходы у него велики. Князь Федот его записи о расходах проверяет с великим тщанием и только руками разводит — ничего тут не поделаешь, за многие труды и платить приходится немало.

Только сегодня бывший плотницкий артельщик как-то мнётся неуверенно и смотрит затравленно, словно сплоховал, а сознаться боится.

— Тут, Григорий Иванович, такое дело. Железные шины телег древесину на брусьях лохматят и щербины делают. Замучились латать, да и держатся накладки недолго. Пропитки тоже разные пробовали — нет от них толку. Хоть режь меня, а только к лету дорога совсем пропадёт, уж больно часто по ней ездят. Настилы, по которым лошади идут, мы защищать наловчились — кованным лошадям башмаки деревянные надеваем и если кто без них — сгоняем всех с пути. Даже прибыток от этого малый идёт, потому как покупают их, кто сам сделать не может, а вот брусья надо полосой железной крыть.

Вот это новость! Своего железа на острове не делают. Привозное оно, отчего стоит дорого. Царевичу даже страшно думать, во что это может обойтись. Теперь он чувствует себя пришибленным и несчастным. А Кондрат и цифру огласил, это, надо понимать, чтобы не мучить долго.

Да уж. И как с этим жить? Покосился на Наталью — она тоже неважно выглядит. Федот только вздохнул.

— Говорил же я тебе, Гриц, что надо деньги за проезд по дороге брать. Сейчас бы с капиталом были.

— Не уверен. Крестьяне бы санями стали ездить по старым путям, а за доставку селитры ты бы сам себе платил. Однако, Кондрат, пораньше намекнул бы, оно бы не так больно получилось. Ладно. Агапий, мне надо с купцами поговорить, так ты уж наведайся к ихнему старшине и разъясни, что к чему. Да сообрази, то ли я к ним прийти должен, то ли лучше их сюда пригласить. Пускай у них будет время поразмыслить без поспешности.

А ты, дядя Кондрат, коли уж опечалил нас, давай этим же разом выкладывай и думы свои. Ведь есть их у тебя.