Сволочь

В свое время мне довелось увидеть перед собой изумленную морду хищника, правда, это был не тигр и не лев, а леопард, точнее, леопардиха с нежным именем Зося. Случилось это на рубеже восьмидесятых и девяностых, во время конгресса иллюзионистов в Киеве, на который меня затащили мои легкомысленные приятели-фокусники.

— Повеселишься, — утверждали они.

— Повеселиться я могу и в другом месте, — ответил я. — Лучше объясните, в качестве кого я буду там присутствовать?

— А просто в качестве нашего друга тебя не устраивает?

— Не устраивает. Я, конечно, ценю вашу дружбу, но в моей биографии и без того достаточно компрометирующих фактов.

На это мне ответили, что тому, кто набивает себе цену, в конце концов бьют морду. Последнее прозвучало убедительно, и я согласился.

Фойе Октябрьского дворца, где проходил конгресс, было так многолюдно, что напоминало несколько муравейников с курсирующими между ними живыми тропками. Центрами этих муравьиных кучек были трое: крохотного роста пожилой мужчина, долговязый, разбитного вида юнец и необычайно эффектная женщина лет тридцати пяти с медно-рыжей гривой волос. Пожилой мужчина развлекался тем, что бросал поочередно в окружавших его почитателей металлический рубль. Рубль не отскакивал, а намертво прилипал к мишеням, после чего старичок, чрезвычайно довольный собой, срывал монету с груди жертвы его магического искусства и повторял трюк заново.

— Кто этот обмылок престидижитации? — поинтересовался я.

— Авангард Скворечников, — пояснили мне. — Старейший питерский фокусник. Удивительно нудный тип. Не связывайся с ним.

— Поздно, — ответил я. — Между нами уже установилась тонкая внутренняя связь.

Я приблизился к господину Скворечникову. Тот обрадовался пополнению в рядах поклонников и метнул в меня рублем. Рубль шлепнулся на мой свитер и прирос к нему. Я учтиво поклонился старичку, развернулся и зашагал прочь.

— Вы-ы куда-а? — изумленно проблеял мэтр.

— В буфет, — ответил я. — Пропивать ваш рубль.

— Вы-ы с ума-а са-ашли! — возопил Авангард Скворечников. — А-астанавитесь не-емедленно! Ве-ерните ре-еквизит!

Я остановился.

— Какой еще реквизит? — спросил я.

— Ру-убль! А-атдайте мой ру-убль!

— Он что, у вас последний?

— Е-единственный!

— Что ж вы швыряетесь деньгами, если у вас последний рубль остался? — попенял я старичку, отцепляя монету от свитера. С тыльной стороны к рублю были приварены маленькие хищные крючки. — Нате, заберите ваш рубль. Только в людей им больше не бросайтесь. Странные у вас манеры для петербуржца.

Моя выходка привлекла внимание соседней группы и ее долговязого лидера.

— Эй, братан! — окликнул он меня. — Иди сюда. Фокус покажу.

— Спасибо, мне уже показали.

— У меня прикольней!

— Змеей, что ли, в меня бросишь?

— Да ничем я не брошу. Не бойся, иди сюда.

Я подошел.

— Неслабо ты Авангарда уделал, — улыбаясь, сообщил долговязый. — Старый скворечник уже всех задрал. Смотри сюда. — Он вытащил из кармана колоду карт, ловко ее стасовал и раскрыл веером. — Бери одну.

— Какую?

— Какую хош.

— А если я никакую не хочу?

— Братан, не порть иллюзию. Тащи из середины.

Я вытащил.

— Запомни ее.

Я глянул на карту. Это была десятка пик.

— Запомнил?

— Может, мне лучше записать? — спросил я.

— Зачем это?

— На всякий случай. У меня память плохая.

— Братан, не гони пургу. Клади карту обратно.

Я сунул карту в середину раскрытой веером колоды, долговязый сложил ее ровным кирпичиком и пару раз стасовал по новой.

— Браво, — сказал я и развернулся, чтобы уйти.

— Да погоди ты, псих! — остановил меня долговязый. — Дальше смотри. Думаешь это колода? Нет, братан, это карточный лифт. Нажимаем на кнопочку, чик — и наша карта приехала на последний этаж.

Он перевернул верхнюю карту. Это была десятка пик.

— Она? — ликующе спросил долговязый.

— Нет, — ответил я.

— Как это нет?

— Вот так — нет.

— Братан, ты гонишь, — нахмурился долговязый. — Ты какую карту вытащил?

— Не помню, — ответил я. — Говорил же — давай запишу.

Некоторое время долговязый с недоумением рассматривал меня. Затем лицо его расплылось в улыбке.

— Братан, а ты мне офигенно нравишься. — Он протянул руку. — Антон Безруков. Микромаг.

— Майкл Джексон, — ответил я, пожимая протянутую руку. — Председатель магического братства Лукьяновского рынка.

— Братан, ты редкий кадр. Таких отстреливают, а потом заносят в Красную книгу. Признайся, ты ведь вытащил десятку пик?

— Нет.

— А что?

— Не помню.

— Братан, не играй на моей нервной системе. Она у меня и так расстроена.

— А ты пей поменьше.

— Неслабая мысль! — оживился долговязый. — Состыкуемся после конгресса в буфете? Тяпнем чего-нибудь за знакомство?

— Будем живы — тяпнем, — согласился я.

— А че, есть шанс не дожить?

— Есть шанс, что меня отстреляют и занесут в Красную книгу.

В это время в фойе появилась озабоченного вида хрупкая женщина в чудовищно огромных очках. В руках она держала какие-то ведомости, тоненькие каблучки ее туфель цокали, как конские подковы, а голос мелодичностью мог потягаться с пожарной рындой.

— Шувалов, Мельниченко, Тамаева! — прогремела она. — Есть такие? Шувалов, Мельниченко, Тамаева!