Сын Духа Святого

— Рядовой Смирнов по вашему приказанию…, - приложив ладонь к виску, стал рапортовать я, но полковник меня перебил.

— Ты сегодня был дежурным по казарме? — строго спросил он.

— Так точно, — ответил я.

— Зачем ты заходил в комнату прапорщика?

— Я туда не заходил, — ответил я, чувствуя, что мои щеки начинают предательски краснеть. Неужели меня все же кто-то видел? Или я оставил в комнате какой-то след? — Как я мог туда зайти? Она же заперта.

— А ты не видел, чтобы кто-то туда заходил? — спросил замполит. — Кроме Коцюбы.

— Нет, — ответил я.

— Ты днем все время был в казарме? — спросил Борисов. — Никуда не отлучался?

— Все время, — ответил я. — Правда, несколько раз выходил наружу, чтобы отдохнуть и подышать свежим воздухом.

— А когда ты стоял возле казармы, в нее никто не заходил?

— Никто, — ответил я, и сделал вид, что только что вспомнил. — Хотя, стоп. Сморкачев зачем-то прибегал.

— Он забыл тетрадку. Я отпускал его за ней с занятий, — сообщил командиру части Полонец, и снова повернулся ко мне. — Ты видел, что он делал в казарме?

— Когда он прибежал, я стоял на улице. А когда я снова зашел в казарму, он застегивал "молнию" на своей дорожной сумке.

— А потом?

— Потом он задвинул сумку под кровать, и умчался с тетрадкой в руках.

— А через какое время ты снова зашел в казарму после его появления?

— Минут через десять, — изобразив кратковременную задумчивость, соврал я.

Командир части и замполит переглянулись.

— Сморкачев — парень безбашенный, — произнес Полонец. — От него всего можно ожидать.

— Он завтра едет в отпуск, — подал голос Коцюба.

Полковник Борисов поднялся из-за стола.

— Ну-ка, пойдемте, — сказал он.

Мы вышли из штабного корпуса. У меня от волнения дрожали руки.

Появление командира части вызвало в казарме небольшой переполох. Он был здесь нечастым гостем. Все разом побросали свои дела, выстроились в шеренгу, и вытянулись в струнку.

— Вольно! — скомандовал Борисов. — Рядовой Сморкачев, выйти из строя.

Мой недруг сделал два шага вперед.

— К отпуску готов? — спросил Борисов.

— Так точно! — с улыбкой воскликнул Сморкачев, видимо посчитав, что его специально пришли поздравить.

— Сумку собрал?

— Так точно!

— Показывай.

На лице Сморкачева проявилось недоумение. Он послушно подошел к кровати, вытащил из-под нее сумку и вопросительно посмотрел на Борисова.

— Вываливай, вываливай, — скомандовал тот.

Прапорщик Коцюба вплотную подошел к Сморкачеву. Тот с недоумением расстегнул "молнию", перевернул сумку вверх дном, и вывалил ее содержимое на кровать.

— Вот он! — радостно воскликнул Коцюба, увидев сверток из махрового полотенца.

Он взял его в руки. На кровать упал пистолет. Все ахнули. Сморкачев растерянно посмотрел на прапорщика.

— Это не мое, — произнес он.

— Я знаю, — ответил прапорщик. — Это мое. Как он оказался у тебя?

— Понятия не имею, — ответил Сморкачев.

— Да что ты?! — иронично воскликнул Коцюба и посмотрел на Борисова.

— В изолятор, под стражу! — коротко скомандовал тот.

Тут до Сморкачева, видимо, дошло, что дело пахнет военным трибуналом. В его глазах появился страх. Он весь сжался, как перепуганный котенок.

— Это подстава! — воскликнул он. — Слышите, подстава! Мне его подкинули!

— Разберемся! — отрезал прапорщик.

Он схватил Сморкачева за рукав гимнастерки и потянул за собой. Ошарашенный Сморкачев не сопротивлялся. Он словно окаменел. Его лицо побелело. Губы превратились в две бескровные полоски. Он отчаянно напрягал мозг, пытаясь понять, каким образом пистолет прапорщика мог оказаться в его сумке. Он поочередно смотрел на каждого из нас, словно ожидая, что кто-то даст ему ответ на этот вопрос. Когда его взгляд упал на меня, он вздрогнул. Очевидно, мне не удалось скрыть злорадство, бушевавшее в моей душе. Он явно догадался, кому обязан таким "подарком". На его лице отразились изумление и негодование. Столь сложная мимическая игра недвусмысленно свидетельствовала о том, что он был просто потрясен такой подлостью. Сморкачев остановился. Его веки дернулись вверх. Он нервно вскинул свободную руку, намереваясь указать ею на меня. Но прапорщик дернул его с такой резкостью, что Сморкачев чуть не упал на пол. Он покорно поплелся за Коцюбой, оглядываясь на меня, открыв при этом рот, но так и не произнося при этом ни слова. Наблюдая пробиравший его трепет, я чувствовал себя победителем. Его страх с лихвой компенсировал мне все нанесенные им обиды.

После того, как Сморкачева увели, мои сослуживцы еще долго не могли прийти в себя.

— Вот это да!

— Видать, решил подзаработать на отпуск!

— Банк, наверное, решил ограбить!

— У него ума хватит!

Обсуждение случившегося ЧП продолжалось до самой поздней ночи. Никто не спал. Все оживленно переговаривались между собой. И что самое интересное, ни у кого не появилось даже малейшего сомнения в том, что пистолет украл именно Сморкачев. Имидж эдакого рубахи-парня, способного на самые отчаянные и непредсказуемые поступки, который он все это время усиленно себе создавал, в конечном итоге сыграл против него.