Сын Эльпиды, или Критский бык. Книга 1

Я встал и подошел к ограждению, лицом к северу, – как будто мог дотянуться до Поликсены. Мне хотелось сурово пожурить ее за лукавство… а потом успокоить. Я надеялся, что могу соприкоснуться с нею мыслью и душой… если это правда, что духу нипочем расстояния.

Да, я предвидел еще большие трудности от такого родства, – эти братья-полуперсы, Варазе и Фарнак, могли встретиться мне и причинить немало зла. Но я уже поклялся в верности Поликсене и не изменю ей, чьей бы дочерью и сестрой она ни была. Только так и поступают мужчины!

Исидор подошел ко мне и встал рядом. Коснулся моего локтя.

– Ты сохранишь верность этой девочке, я вижу. Это Маат, как сказали бы у нас, – праведный путь… Я сделал бы так же, будь я на твоем месте.

«Но на моем месте ты не очутишься никогда», – подумал я, с некоторой завистью. Будущий путь Исидора был уже определен – и пусть жизнь караванного смотрителя в таком захолустье казалась мне довольно скучной, моему египетскому родичу были обеспечены богатство и почет.

Внезапно Исидор сказал:

– Моя госпожа мать составила завещание на твое имя, как и на мое.

Я встрепенулся.

– Завещание?.. Так у вас женщины могут писать завещания?

Исидор пожал плечами, глядя на меня как на дикаря.

– И завещания, и договоры, – все, что понадобится. Ты не хочешь узнать, что она тебе оставила?

«Наверное, книги», – подумал я, вспомнив о тех подаренных свитках. Я так и не захватил их с собой! Но, разумеется, из уважения к бабке и к Исидору я промолчал.

Мы спустились вниз, и Исидор действительно провел меня в библиотеку.

– Вот эти папирусы, – сказал он мне, показав на секции с демотическими и греческими свитками в первом стеллаже. – Они очень ценные – это сочинения ученых мужей Та-Кемет, неизвестные вашим книгочеям, а также наши сказания и стихи. Но моя мать завещала тебе и деньги.

Исидор улыбнулся и уточнил:

– Тридцать греческих мин серебром.15

Я с трудом скрыл свою неприличную радость. Хотя это чувство скоро сменилось озабоченностью – насущных потребностей у меня и у тех, кто зависел от меня, было гораздо больше, чем этих денег.

До похорон бабушки я съездил в Навкратис и послал письмо домой, известив родителей о причине моей задержки: из Навкратиса отправлять послания было не так рискованно.

На Крит я писать не стал. Критобул получил бы это письмо раньше своей дочери… и я еще не знал, стоит ли нам видеться на обратном пути. Мне уже недоставало Поликсены… но такая тоска, тоска юноши по девушке, требует много большего, чем может дать короткое свидание. И для нее все это было слишком рано.

Однако теперь я всерьез задумался о том, как поплыву домой: один и с немалыми деньгами. С Исидором я своими опасениями не делился, из гордости или стеснения, – но он сам все понял.

На следующий день после того, как гранитный саркофаг моей бабки опустили в подземную гробницу, приготовленную в коптосском некрополе, Исидор заговорил о моем путешествии домой. Он сказал мне, что наймет в Коптосе двоих воинов и вместе с ними проводит меня до Родоса. И заявил, что не будет слушать никаких возражений!

– Но почему не нанять охрану в Навкратисе, и не взять греков, если уж на то пошло? – воскликнул я.

Исидор рассмеялся, согнувшись и хлопнув себя по коленям.

– Именно потому, мой друг экуеша, что твои соплеменники не заботятся о смерти! Они гораздо легче могут ограбить и убить нас по пути, чем это сделали бы воины моей страны!

С этим, признаться, поспорить было трудно. Я с благодарностью принял предложение Исидора – и скоро мы вчетвером, с моим египетским родичем и его двумя наемниками, отправились на север.

Глава 14

Исидор тоже не задержался до дня похорон своего отца – помочь мне для него оказалось важнее. Но Тураи должен был упокоиться в одной гробнице с женой, в соседней камере, которая была давно готова. И все распоряжения насчет погребения мой друг сделал своему слуге и управителю, Нахт-Мину, который был чистокровным египтянином и мог проследить за соблюдением всех ритуалов не хуже господина.

Назад нам предстояло плыть на родосском корабле – Исидор нашел такой, который шел до самого моего острова. Разумеется, это судно должно было сделать остановку на Крите, поскольку там удобнее всего было пополнить запасы воды и провизии и починить то, что сломается во время плавания. Но только не в кносском порту, а в порту Гортины – другого очень древнего южного города. Гортина располагалась по другую сторону от Кносса, на противоположном конце острова.

Я был рад, что близость моей невесты не будет искушать меня. А Исидор с улыбкой рассказал, что правители его земли издревле сообщались с Критом: минойцы на языке Та-Кемет назывались «кефтиу», как мы «экуеша».

Я заподозрил, что, несмотря на траур по отцу и матери, Исидора радует предлог посетить чужие земли. Египтяне были большими домоседами, которые вели замкнутую жизнь; а уроженцы Верхнего Египта в особенности.