Сын Моржа и Куницы (СИ)

С другой стороны, не безумен ли флакон с концентратом зелени и жизни?!

Значит, рано или поздно, рыжая с седым должны появиться. Но раз Егор сейчас один, план дал сбой. Что-то пошло не так, как любят говорить в сети. И теперь главная задача Егора — выжить. Нет, это главная задача на все времена, но сейчас особенно, ведь та стрёмная парочка призналась, что за Егора им крупно заплатили. Круглым золотом, как они выразились.

Наёмники, значит.

И надо лишь дождаться, когда они найдут подопечного.

Егор решил ждать.

Но не просто ожидать у моря погоды, а, по возможности решить все насущные проблемы.

Раскладывать на траве и пересчитывать содержимое рюкзака он не стал. Какой смысл? Провалами в памяти не страдал, что вчера собирал — помнил. И если у тебя с собой пара коробков спичек и пара газовых зажигалок, то хоть ты их восемь раз пересчитай, а вместо двух — трёх не станет. Делением они не размножатся. Всё что есть, то есть, нового не прибавится.

Поэтому первая проблема вырисовывалась банальная.

Вода.

С едой проще. Хлеб, сало, твёрдый сыр и два десятка шоколадных батончиков дадут не меньше недели нормальной жизни. Вода же кончится завтра к вечеру, как ни растягивай. Значит, надо искать родник или возвращаться к тому ручью. Но ручей грязноват, купаться ещё можно, а вот пить не хотелось бы.

Потому — родник. Или ручей почище.

Русло ручейка было сильно извилистым, но направление казалось понятным — вода текла откуда-то с возвышенности, может даже с того крупного холма. В любом случае добраться до холма и осмотреть окрестности пока не стемнело, казалось хорошей идеей.

Так Егор и сделал. Через пару-тройку часов одежда высохла, даже ботинки казались лишь едва сырыми. Натянув джинсы, рубашку и повязав вокруг пояса куртку, он двинулся в сторону самого высокого кургана.

Солнце уже садилось, но по прикидке Егора он успевал добраться засветло.

Пожалуй, курганом этот холм называть не стоило. Широкое, в пару километров, основание с небольшим подъёмом, в центре переходящее в крупный холм, взобраться на который казалось делом непростым.

Вблизи оказалось, что карабкаться по скользящей под ногами свежей траве не придётся.

Нашёлся иной путь.

Уже изрядно завечерело. Егор ошибся с оценкой расстояния, и солнце висело над самым горизонтом, там где море. Сизые тени накрывали мир, быстро темнело. Но что радовало — ночевать у подножия холма точно не придётся. Наверх вела широкая лестница-серпантин из тёсаного в незапамятные времена гранита. По краям почти гладкие, в центре ступени несли следы бесчисленных ходоков. Некоторые — разбиты вдребезги, и чем ближе была вершина, тем больше было порушенных ступеней.

До вершины холма лестница сделала два резких поворота, с широкими площадками на каждом. Когда-то каждая площадка была огорожена парапетом, но сейчас остались лишь поваленные и разломанные камни.

И чем выше Егор поднимался, тем более удивительный вид открывался.

На холме росли руины.

Вот прямо росли, другого слова не подобрать. Из травы и кустарника поднимались полуобрушенные стены, косо срезанный неведомым оружием донжон, пара рассыпавшихся гранитными блоками привратных башен. И всё — затянутое жаждущим жизни и пространства плющом, накрытое толстыми покрывалами серо-зелёного мха.

Жизнь буйствовала.

Как бы говорила — всё пройдёт, и вы тоже. Лишь я вечна.

Лестница из кое-где треснувших плит поднималась почти до вершины, там разбегалась каменным кольцом, охватывая холм. И ещё вдоль внешнего края кольца тянулась гранитная балюстрада — метровые балясины с грубо вырезанными шаровидными навершиями, накрытые широкими закруглёнными перилами.

Самое же неожиданное ждало Егора наверху.

Неподалёку от подъема на холм на перилах балюстрады сидела непривычно одетая девчонка. Лет так… наверное, с егоров возраст. Или годом-двумя младше?

Открытый всем ветрам торс, узкая полоска топа и короткий плащ-палантин, скрепленный большой красной заколкой и закрывающий лишь плечи. Длинная юбка в пол, с разрезами едва не до пояса. И яркие, слепящие в наступающей вечерней тьме сине-красные огни: изогнутые линии и пятна-светляки, что ползали и скользили на полах юбки.

Под вечерним ветерком та трепетала, обнажая голые ноги.

Девчонка тихонько плакала.

И ещё чудилось, что над ней нависает огромнейшая тень. Тень незримая взглядом, но ощущаемая сердцем. Тяжкая, стотысячетонная громада, сокрытая в дрожащем мареве темнеющего неба. Веяло чем-то из гулкой пустоты, не то смертельной угрозой, не то холодным предостережением.

Егор остановился и не сразу заставил себя двинуться к незнакомке.

И тень явилась.