Сын утешения

Подобных случаев было много. Но обычно старец облегчал болезни не открыто, а под покровом юродства или обычной в его устах ласковой шутки. Жалуются, бывало, ему на боль в спине от простуды или от усиленных трудов, а батюшка, как бы в шутку, раза два ударит по больному месту, а потом посоветует свой обязательный горчичник – «и тогда все пройдет». Кто верил, по вере своей получал желаемое здоровье. Голова ли болит у кого, батюшка и по голове постучит пальцами или возьмет ее обеими руками и крепко-крепко, до боли, сожмет, а сам все улыбается да приговаривает:

– Ну, вот теперь и не будет болеть!

И действительно, нередко боль вскоре прекращалась.

5

Живая вера в Бога, глубокое самопознание, ум, просветленный Божией благодатью, опытность, приобретенная долговременным навыком общения с людьми всех возрастов, званий и состояний, – все это сообщало живому слову старца Варнавы силу, убедительность, проникновенность, часто прямое прозрение неизвестного прошлого, настоящего и будущего из жизни собеседника.

Пришла однажды к батюшке женщина и со слезами просила его благословения развестись с мужем, который почти всегда был нетрезв и причинял ей много горя. Измучилась она за все двенадцать лет замужем.

– Успокойся, успокойся, дочка, не плачь! – стал утешать старец бедную женщину. – Поверь мне: он скоро, очень скоро будет на коленях просить у тебя прощения за все и сам отстанет от вина!

И сбылись слова старца: женщина эта приходила благодарить своего утешителя за молитвенную помощь.

6

Московский торговец Б-в задумал прибавить свету в своей лавке и просил благословения у старца прорубить со двора окно. Батюшка же советовал ему прорубить окно с улицы, а со двора никак не благословлял. Б-в рассудил, однако, по-своему и сделал окно со двора. И пострадал за ослушание: чрез это окно забрались в лавку воры и причинили ему значительные убытки, похитив из кассы немалую сумму денег.

7

Московский купец Иван Федорович Рубцов сообщил следующий случай. Его сын, воспитанник среднего учебного заведения в Ярославле, во время Англо-бурской войны[13]

сбежал из дома с товарищами, чтобы ехать в Африку на помощь бурам.

«И вот мы с женою, – рассказывал купец, – три дня были в страшном горе, во все концы России разослали телеграммы о поимке сына и уже отчаялись найти его. Я решился съездить в Сергиеву Лавру к отцу Варнаве и попросить его молитв и совета, что делать. Вместе со мной туда же ехал один студент-атеист, который, узнав о цели моей поездки к иеромонаху Варнаве, стал уговаривать взять его к сему чудотворцу – и я взял.

Войдя в келью отца Варнавы, я со слезами взял у него благословение, а он, не выслушав еще ни слова, сказал:

– Ну, что ты плачешь?! Твоего сына завтра же привезут в Москву с другими восемнадцатью его товарищами на такой-то вокзал.

А к студенту подошел и, благословляя его, сказал:

– Ты окончишь курс первым, женишься, будешь прекрасный семьянин и уверуешь в Бога.

И все это исполнилось в точности!»

8

«Русское спасибо тебе, добрейший батюшка и утешитель в скорбях наших, отец Варнава, – писала старцу его духовная дочь Евфросиния, оставшаяся известною только по имени. – Письмо твое мы получили, в котором ты посоветовал нам молиться о здравии пропавших солдатиков, о которых нам писали, что они убиты. Мы их записали в поминанье, но как получили твое письмо, то начали поминать о здравии. И вот недавно они нам письма прислали. Они все, слава Богу, живы, только в плену у японцев…»

9

В июне 1901 года жительница Полтавской губернии Т-ва писала, что она, выезжая в поле и видя, как все гибнет от бездождья: и хлеб, и трава, и скот, – решилась послать телеграмму отцу Варнаве с просьбой помолиться о дожде. И вот 5 июня пролил по всей степи такой обильный дождь, что лучшего и желать трудно.

10

«В 1904 году, – вспоминает М. Д. Усов, – я встретил батюшку на вокзале железной дороги и усадил в свой экипаж. Дорохгой старец и говорит мне:

– Ты, сынок, возьми для меня билет на обратный путь с вечерним поездом, я сегодня уеду.

Посланный мною приказчик мой принес проездной билет, и я положил его в свою выручку. Около часа дня отец Варнава зашел ко мне в лавку и всех благословил. На мое замечание, что проездной билет готов, он улыбнулся и сказал:

– О, нет, сынок, меня не посадят на поезд.

– Не имеют права не посадить, – возразил я.

Батюшка молча вышел из лавки и уехал. Я растерялся и не знал, чем объяснить столь загадочные слова его. Открыв же выручку, смотрю на билет – и что же? На нем вместо сегодняшнего числа помечено завтрашнее… Конечно, служащий тотчас же отправился поменять билет. Но каково же было наше общее удивление происшедшему!»

11