Сын утешения

В 1905 году в Оренбургской области был неурожай, так что многие из казаков не знали, как прожить их семьям во время надвигающегося голода. К тому же многих из них по случаю войны с японцами отправили на Дальний Восток. Находясь в затруднительном положении, один из оренбургских казаков написал своему брату, монаху Гефсиманского скита отцу Сергию, письмо, в котором просил известить отца Варнаву о своем тяжелом положении и попросить совета, как быть ему теперь и продавать ли домашний скот за неимением корма. Отец Сергий сообщил обо всем старцу. Батюшка на это спокойно ответил:

– Бог пошлет – все будет.

– Да время-то уж прошло ведь, батюшка, когда же это будет?

– Ах, какой ты маловерный! У Бога время не прошло – и в сентябре урожай будет!

И что же? Оказалось, когда отец Сергий получил письмо от брата, с того времени пошли дожди, трава и хлеб поднялись, и был хороший урожай. К сентябрю, по уведомлению от брата отца Сергия, вся станица запаслась хлебом, кормом для скота и семенами…

Как уже говорилось, всех приходящих старец называл «сынками» и «дочками» и никогда никого не называл на «вы» – всегда на «ты». Среди «сынков» был, например, обер-прокурор Святейшего Синода В. К. Саблер[14] и даже император Николай II, пришедший с покаянием к старцу в начале 1905 года. О содержании беседы императора со старцем Варнавой точных сведений нет. Достоверно известно лишь то, что именно в этот год Николай II получил благословение на принятие мученического конца, когда Господу угодно будет этот крест на него возложить…

Кроме устных наставлений иеромонах Варнава вел обширную переписку, едва успевая давать необходимые ответы, касающиеся неотложных нужд вопрошающих. Получаемую со всех концов России и даже из-за границы корреспонденцию, содержащую в себе по большей части исповедь или открытие сокровенных тайников скорбящих душ, батюшка после просмотра всегда уничтожал. Но случалось, что иные письма старец и не распечатывал, говоря, что «отвечать на них не нужно»…

Глава 17. Ржавое золото

Телефонный звонок оторвал меня от книги. За чтением я позабыл про деньги для фотоателье; у меня даже появилась уверенность, что все обойдется, хотя оснований для этого не было никаких, скорее, наоборот…

И вот этот неожиданный звонок. Звонил антиквар. Он извинился, что звонит не по поводу книги и ее покупателя, просто у него есть для меня нечто интересное. Что? Большая старинная литография с изображением Иверского Выксунского монастыря. Ведь я же им так интересовался!

– Зачем мне литография? – не понял я.

– Как это зачем? – удивился антиквар. – На стену повесите! Она потертая, конечно, и с небольшими потерями, но зато – из обители и относительно дешево!

«Ну, допустим, повешу я ее на стену, – подумал я. – А потом как? Буду перевозить с места на место? Она же вовсе рассыплется!»

И тут вдруг как осенило: мне-то она явно ни к чему, а вот архимандриту Георгию из Лавры, который пишет книгу о старце Варнаве, может понадобится в качестве иллюстрации! Все эти потери при значительном уменьшении совсем не будет видны! Заодно будет прекрасный повод познакомиться с этим батюшкой и узнать еще что-нибудь о старце… Хотя… денег-то на литографию все равно сейчас не было!

Но тут антиквар назвал сумму, и вдруг у меня появилась новая мысль: а что, если предложить ему ту монету, которую гарантированно можно продать в Москве? Она тоже относительно дешевая, но все равно в полтора раза дороже литографии, и мне как раз хватило бы выплатить долг за фото и на билеты в Сергиев Посад и обратно. А по пути, в Москве, можно было бы еще раз попробовать попросить издательство выплатить наконец мне весь гонорар или хотя бы часть за вышедший большим тиражом исторический роман. По телефону я решил ничего не объяснять, чтобы не отпугнуть сразу антиквара, который не любит давать сдачи деньгами. Все равно другого выхода у меня не было. К тому же хорошо было бы пройтись, чтобы сделать небольшой перерыв в чтении.

Антиквара я застал в состоянии радостного возбуждения.

– Только что привезли несколько икон, – довольно потирая ладони, сообщил он. – Времени у парней совсем не было, предложили почти за бесценок, взяли деньги и сразу уехали. В Москве такие в десять раз дороже продать можно! А если постараться, то и больше!

– А почему они сами туда не поехали? – спросил я.

Антиквар слегка нахмурился:

– Вот это-то и меня самого тревожит! Но, – успокаивая себя, продолжил он, – этих ребят вполне можно понять. У них свой бизнес: скупают иконы по селам и деревням. Времени на поездки в Москву совсем нет, это для них в убыток, и им нужен скупщик поближе. Риск, конечно, нарваться на что-нибудь ворованное, но зато если дело и дальше у меня с ними пойдет, то это же золотая жила! Лишь бы только она не оказалась со ржавчиной… Поэтому я взял на первую пробу совсем немного, осторожно проверю у столичных знатоков, что и как, а там – как пойдет!

Он взглянул на меня и показал на прилавок, где стояла литография:

– Ну что, покупаете?

– Да у меня денег нет, – честно сказал я.

– У-у, – сразу поскучнел антиквар.