Сын Ветра

— С меня снимут ментограмму разговора! Она подтвердит…

— Для менталов — подтвердит, да. А обычная публика будет размахивать моим обвинением и подрезанной записью. Вы меня не поняли, комиссар. Я не собираюсь хлопотать о тюремном заключении для вас. Мне хватит шумихи. А вам?

Линда прервала сеанс связи.

И вот сейчас, скачав с сайта материалы Йохансона, получив от Фрейрена недостающее, комиссар стояла перед рабочими сферами, стояла в одиночестве, в тишине палаты, рассчитанной на вип-пациентов, и раздраженно кусала губы. Антис, конвоирующий Натху, оказался Гюнтером Сандерсоном, отцом мальчика, живым и здоровым, если так можно заявить о существе, состоящем из волн и полей. Но вспоминать поражение в беседе с Йохансоном было мучительно.

Третий мозг — верней, волновой слепок третьего антиса — оказался незнакомым. В каталоге ментограмм, снятых с эмпатов и телепатов Ларгитаса, он отсутствовал. На всякий случай Линда проглядела каталог менталов неларгитасского происхождения — тех, кто согласился сдать ментограмму для публикации.

Третьего не было и там.

— Бреслау, ты в курсе? — вслух спросила Линда. — Нет? Да? И если да, не был ли ты в курсе с самого начала?

Комиссара Рюйсдал мучило подозрение. Кажется, она забралась в опасную чащу. Обратный путь скрылся за деревьями. Впрочем, Линда не собиралась поворачивать.

IV

Саркофаг

— Давит, — пожаловалась доктор ван Фрассен.

Она выскребла ложкой со дна миски остатки варева:

— Давит, говорю. Чувствуете?

— Что давит? — не понял Гюнтер.

— Саркофаг. Меткое название, поздравляю. Нас тут похоронили заживо. Вернее, это я нас тут похоронила. Как вам наш коллективный могильщик? В смысле, я? Нравлюсь?

— Вы всех спасли!

— Не болтайте чепухи.

— Термоядерная бомбардировка с орбиты… Вы сами рассказывали!

— Вот я и думаю: не лучше ли было сразу?

— Не лучше, — сердито буркнул Гюнтер.

Он вернулся к еде. В суп доктор щедро сыпанула подозрительной на вид комковатой смеси, похожей на просроченный пищевой концентрат — не в общий котел, а в отдельные миски: себе и кавалеру Сандерсону. Смесь отдавала тухлятиной. Гюнтер сперва думал, что его стошнит, но быстро привык, можно сказать, втянулся. Суп даже начал ему нравиться: сытный, наваристый.

— Что это?

— Сушёное мясо фага.

— Что?!

— Спецпаёк.

— Криптиды? — Гюнтер задохнулся. — Вы начали их резать?!

Натху, едва не выкрикнул он. Что я скажу сыну?!

— Целы ваши криптиды, — Регина криво усмехнулась. Под глазом женщины билась синяя жилка. — Целёхоньки, не переживайте. Они ещё нас с вами переживут. У меня осталась заначка. Ешьте, не отра́витесь.

— Понос? Расстройство желудка?

— Исключено. Оно восстанавливает силы. Наши

силы.

Регина сделала упор на слово «наши». Мясо флуктуаций восстанавливает силы менталов? Вот уж воистину: Шадруван — планета чудес!

Век бы её не видеть…

* * *

Прежде чем отправиться в медблок, шах призвал пред высочайшие очи хайль-баши Абд-аль-Ваккаса с младшими офицерами.

— Защищать посольство! — объявил он. — От любых посягательств! Пока колдуны будут исцелять наши раны, воля посла Зоммерфельда — наша воля! Его слова — слова царя царей. Выполнять!

Воины простёрлись ниц — обычная реакция на шахские капризы — и Гюнтер повёл марионетку в медблок. Уходя, он слышал, как воспрявший Николас Зоммерфельд отдаёт распоряжения на языке, которого Гюнтер не знал.

При виде нового пациента врач побледнел как мел и — о да! — рухнул ничком.

— Подъём, — сказал ему Гюнтер своим собственным голосом. — Он в медицинской коме. Я контролирую моторику. Куда его положить?

— Что? Что с ним?!

Врач с неподдельным ужасом глядел на козлорогого кавалера Сандерсона. Жуткое лицо царя царей не вызывало у врача таких острых эмоций.

— Ожог расплавленной сталью. Остальной диагноз за вами! — не сдержавшись, рявкнул Гюнтер. — Кто тут врач, вы или я?!

— Вы, — честно ответил врач. — Если по мозгам, то вы.

Судя по всему, врач просился в пациенты.

— Ну да, и я тоже. Короче, делайте всё, что в ваших силах. Как там мой сын?

— Спит.

— Вот пусть и этот спит. Не волнуйтесь: он пробудет без сознания минимум сутки. Действуйте! Вас ждут ещё раненые.

Насчёт «не волнуйтесь» Гюнтер, конечно, загнул. Врач был на грани истерики, но приводить его в норму — нет, на это у кавалера Сандерсона не осталось никаких сил, ни телесных, ни душевных. Уложив Шехизара на манипуляционную кушетку, он разорвал ментальный контакт, сбросив с себя непосильную ношу — и обернулся к Натху. Мальчик по-прежнему лежал на полу, на матрасе, вернее, на двух матрасах. Под голову ему подсунули диванную подушку. У импровизированного изголовья в позе лотоса сидел невозмутимый Горакша-натх.

— Спит, — повторил брамайн то, что Гюнтер уже знал. — Аура чистая, тревог не вызывает. Регенерация идёт быстро, без осложнений.

Из террориста вышла чудесная сиделка.

Хотелось побыть с сыном, но присутствие Гюнтера нервировало врача. Кавалер Сандерсон почёл за благо удалиться.