Сыновья

— Живые здесь все, — Утянский, тяжело и часто дыша, рукой показал в темноту. — Там они закрыли воду, и она постепенно заполняет огромную впадину. Всех погибших бросали туда.

— Наши там есть?

— Да, трое… Рядового Костю Кулькова эти гады связали и живого… бросили.

— Фамилии еще двух знаешь?

— Да, сержант Мухин Володя. Он от пыток умер. И рядовой Постников Коля. Душманы у него фотографию нашли. Он на ней с командиром и ребятами своего взвода сфотографирован. Бандиты и какие-то два иностранца требовали, чтобы Постников их фамилии назвал, а Коля им фигу показал. Они его палками со свинцовыми наконечниками били, а когда он потерял сознание, бросили в воду. Туда же бросали и убитых афганцев.

«Сколько там замученных? Кто они? — думал капитан. — Сможем ли мы узнать, кто еще из наших погиб в этой пучине?»

Бочаров вызвал КП и доложил обстановку Бунцеву.

Выслушав донесение, комбат подошел к французам и негромко сказал:

— Спасибо. Одного из четверых мы спасли…

ЗАПИСКА

Дни шли за днями. Ребята уже хорошо изучили двор, своих охранников, которые дежурили в три смены.

Леонов и Николаев познакомились со всеми пленными. По единодушному мнению образовали взвод. Командиром был избран старший сержант Тамарин, а его заместителем младший сержант Леонов.

Некоторые солдаты мысль о побеге сначала восприняли как несерьезную затею, но постепенно даже они воспряли духом. Еще больше стали уделять внимания ослабленным, чтобы они побыстрее окрепли и могли обходиться без посторонней помощи. Особенно тяжело было Мещерякову и Киселеву. Парни практически не могли самостоятельно ходить по камере. Они лежали на бетонном полу, молча переносили страдания.

Вот и сейчас Киселев лежал с закрытыми глазами, а Мещеряков отрешенно глядел в потолок. Леонов подсел к ним, дотронулся до плеча Мещерякова:

— Что грустишь, Серега? Сильно болит что-нибудь?

— Душа болит, сердце болит от того, что мы, солдаты, в плену у этих пакостников, — он поморщился и лег поудобнее. — Я кляну себя, что не вцепился в горло хоть одному из них и не прихватил с собой на тот свет. Смог же это сделать Володя Каширкин.

— А кто он?

— Отличный парень, рядовой. Его духи без сознания взяли после того, как БТР наскочил на фугас. Володе ногу оторвало, а он, придя в себя, руками и уцелевшей ногой отбивался от духов.

Антон понимал, что Мещерякову надо дать возможность излить душу, выговориться. Поэтому он попросил:

— Расскажи мне Серега, как ты оказался у духов и о парне этом, о Каширкине.

— Да попал я в их лапы, как и ты, и Каширкин, как большинство наших ребят: будучи без сознания. Помню, пришел в себя, чувствую, что по рукам и ногам крепко связан. Вскоре оказался в Панджшере. Слышал небось об этом ущелье?

— Там, где лазурит духи добывают? Слышал. Наш батальон там бывал.

— Да, там Ахмад-Шах командует духами. Страшный район. Горы до самого неба. Ущелья глубоко в землю уходят. А духов с любыми, самыми современными видами оружия — хоть пруд пруди. Меня привезли в кишлак. Сразу же привели какого-то иностранца. Все уговаривал меня написать расписку о том, что я добровольно ушел из части и прошу политического убежища на Западе. Ну я, конечно, послал его куда положено. Иностранец тут же ушел, и за меня, наверняка по его команде, взялись духи. Били тонкой металлической цепью, резиновой палкой, шлангом с завинченной на конце большой гайкой. До костей, сволочи, тело рассекли. Лупят, а их переводчик по-русски долдонит: «Примешь ислам?! Примешь ислам?!»

Меня на дворе приковали цепью к двум разлагавшимся трупам, даже без сознания слышал их запах. Не помню, сколько дней прошло. Пришел в себя и вижу: сбрасывают недалеко от меня с арбы нашего парня. Ноги у него нет, вместо ноги кровавое месиво. Духи заставили крестьян бросать в него камнями. Затем привязали его веревкой к лошади и в небольшую пещерку отволокли. Думали, наверное, что он скончался. Пещера была недалеко, к вечеру и меня туда бросили. Смотрю, а парень жив. Когда мы чуть окрепли, удалось сбежать. Ну куда денешься в Панджшере, когда все вершины ихние? Нас поймали, били долго и ногами и цепями, чем попало. После этого мы расстались. Однажды один дух, который чуть-чуть по-русски разговаривал, мне неожиданно рассказал целую легенду об одноногом русском, которого смерть не брала. Я сразу же догадался, что речь идет о Володе Каширкине. Он несколько раз убегал, его ловили и зверски избивали, а он выживал и снова пытался бежать.

Как-то раз во время налета афганской авиации на душманскую базу Володя снова убежал. Но куда может убежать изможденный парень на костыле? Дух мне сказал, что его поймали и убили.

Мещеряков помолчал и с тихой яростью промолвил:

— И почему я не сделал того же? Лучше в земле лежать, чем здесь вшей и блох кормить.

— Ничего, друг, потерпи. Теперь нас много, рванем все вместе.

— Нет, Антон, я уже отбегался. Сдохну в этой яме.

— Ты что, спятил?! Брось, Серега, не дрейфь!

Мещеряков грустно улыбнулся.

— Нет, Антон, я точно знаю, что моя песня спета. Не смогу я даже эту камеру пересечь…