Сыновья Черной Земли

– Даже не знаю, – пожал плечами Элиль. – Младшую и без того все любили, – на то она и младшая. Со старшей мы дружили: охотились вместе, на колеснице носились по степи. Когда маленькие были, вечно дрались из-за всяких пустяков. Но когда я болел, она ухаживала за мной не хуже лекаря. Ночью не спала, сидела возле моей постели. Даже иногда приходили мысли, что если ее возьмет в жены какой-нибудь недостойный человек и будет обижать ее, я его обязательно убью.

– Элиль! – Мелина грустно смотрела куда-то вдаль, где синее жаркое небо опускалось на раскаленные серые горы. – Мне иногда кажется, что мы никогда уже не увидим родные края.

– Не смей так говорить! – Элиль насупился. – Если ты так думаешь, значит, не веришь в меня.

– Верю! Верю! – поспешила переменить тон Мелина. – Прости.

Он оглянулся. Рамзес давно его ждал у выхода из сада.

– Мне пора.

Он неумело, очень осторожно прижал ее к груди. Она потерлась носиком о его плечо и прошептала:

– Я буду тебя ждать. Всегда буду ждать. И молиться буду всем Богам, чтобы с тобой не случилась беда.

– Спасибо.

***

Чуть утихло Дыхание Сета, и в Уаст начали стекаться сотни паломников на праздник Хатхор. Богиню в образе коровы почитали, как покровительницу материнства, любви, плодовитости, женствен-ности и красоты. В этот день женщины бросали все дела и занимались только собой: укладывали волосы, умащали тела, расписывали лица. Супруг мог браниться сколько угодно, но обязан был беспрекословно выполнять всю работу по дому, включая стирку, уборку и подготовку праздничного стола. Хозяевам вменялось одаривать служанок подарками, даже невольниц. Каждая женщина должна была чувствовать себя на празднике Хатхор любимой, красивой и свободной. В город зеленщики вкатывали телеги, доверху наполнен-ные охапками цветов. Мужчины, просто обязаны бежать спозаранку на торжище, купить цветов, хоть в обмен на последнюю пару сандалий, на последнюю набедренную повязку и осыпать благоухающими бутонами ложе любимой. Скупым богиня Хатхор потом отомстит: не будут у них рождаться мальчики.

День сумасшедший. С утра небритые мужчины носятся по городу с корзинами и кувшинами. Но к обеду улицы заполняются нарядными женщинами. В воздухе витает аромат притираний. Искорки от украшений слепят глаза. От запахов кружится голова, а от множества красавиц сердца мужчин надрываются, не в силах больше спокойно биться.

Элилю не удалось увидеть Мелину, чтобы подарить ей цветы. Воспитанницы Дома Ликования должны были учувствовать в представлении наравне со взрослыми жрицами, поэтому они с утра репетировали танцы и примеряли наряды. Да и самого Элиля обязали работой. Ему вручили тонкую прочную палку. Он должен был отгонять любопытных мальчишек от ограды храма Хотхор, чтобы какой-нибудь сорванец не вздумал взобраться на стену. Нельзя подглядывать за жрецами, когда они готовят церемонию выноса Богини. Рамзеса определили туда же, в охрану. Он был сильно расстроен, ходил злой и хмурый. Каждый год в праздник Хатхор ему разрешали присутствовать на церемонии вместе с четой правителя. На этот раз все многочисленное Солнечное семейство заняло место на площади, в ожидании начала представления. Старшие братья несли пышные опахала из перьев страусов над головами Сети и Туйи, а его отослали охранять храм. Чем он провинился? Еще по такой жаре их обрядили в закрытые шенти, парики нахлобучили. От этой мочалки макушка чесалась, словно вши отмечали праздник.

А тем временем жрецы, под тягучий гимн выносили из храма наос с Богиней. Старшая жрица, красивейшая из женщин представляла богиню. Она сидела на серебряном троне с низкой спинкой. Именно на похожие стулья с низкой спинкой сажали рожениц, когда приходил срок. Ногами она опиралась на две прямоугольные подставки с иероглифами. Такие подставки с заклинаниями кладут под ступни во время родов: они придают женщинам силы. Лицо у жрицы, представляющей богиню, было нежное, круглое с внимательным материнским взглядом. Волосы убраны по-местному обычаю: две толстые пряди, переплетенные золотой лентой спускались на обнаженные полные груди, одна прядь укрывала спину. Коровьи уши торчали в стороны. На голове высокие рога, между которыми сияло отполированное серебряное солнце. В левой руке она держала позолоченный жезл в виде стебля папируса, правая покоилась на коленях с большим золотым анхом.