Та'рих-и Рашиди

Небо — дракон, обвившийся вокруг себя,Он — полон сил для нашич мучений,Захвачены мы его кольцами,Как же мы избежим его пасти

Ты не увидишь человека, который бы не был им ранен,Из сотни ни над одним он не сжалился,От его гнева никто не ушел невредимым,Где та грудь, которая не ранена им

Жалоба на противоречивую судьбу, рассказ о кривовращающемся небе, сетования и обида на недостойных потомков — в [тюркском] рубаи:

О красавица, какие только жестокости ты не причиняла мне,Почему ни на йоту ты не сжалилась надо мнойСто раз ты обещала мне верность, однако

Ни разу ты не была верна этим обещаниям

Увы, когда действия судьбы и рока определены таким образом, то у человека нет сил спрашивать “как” и “почему”. Рубаи:

В тот день, когда оседлали неукротимого коня неба,Окрасили Юпитер плеядами,

Такой долей оделила нас канцелярия судьбы,В чем наша вина, что нам выпала такая доля?

Короче говоря, после того, как хан вручил свою жизнь ангелу смерти, шейх дьяволов Мирза 'Али Тагай и мать дьяволов Ходжа Шах Мухаммад диван, которые вот уже много лет как свет в своих глазах сменили на зависть, договорились между собой и отправили зятя Мирза 'Али Тагая Йадгар Мухаммада к Рашид султану в Аксу с письмом, содержащим нелепые и ложные сообщения, которые были клеветой на хана, и выдали их за завещание хана, сделанное им якобы при последнем вздохе. Он как будто сказал: “Я не намеревался идти со священной войной в Тибет — это Саййид Мухаммад Мирза и Мирза Хайдар побуждали меня к этому. /299б/ Я не буду доволен своим сыном 'Абдаррашидом, если он не убьет их. Их смерть — это как бы месть за меня. Кроме того, до тех пор, пока они будут существовать, тебе не удастся укрепиться у власти. Они написали еще несколько по добных пустых фраз, долгие годы сидевших по злобности в жаровне их мозга, и отправили. А к моему дяде они послали другого человека с сообщением о том, что случилось с ханом и что теперь им делать, и все, что он укажет, ими будет выполнено, и они подкрепили эту ложь торжественной клятвой.

Когда это известие дошло до моего дяди, он очень разволновался и расстроился. Как положено, он приступил к церемонии поминания [хана] и отправился из Кашгара и Йарканд. Так как был сезон Льва [июль] и стояла чрезвычайная жара, хана быстро привезли [в Йарканд] и погребли в одной из комнат диванханы. В это время из Кашгара прибыл мой дядя. Он выразил глубокое соболезнование высоким госпожам из гарема и женам [хана] и выполнил все дела, связанные с его поминанием. Он устроил поминание и вне [гарема], и каждый из присутствующих эмиров просил его о заключении с ним договора и союза. В собрании вельмож, ученых-улемов, высокопоставленных лиц и эмиров мой дядя первым дал обещание, что будет относиться к ним лучше, чем во времена покойного хана, и они также поклялись, подкрепив это верой: “Мы также больше, чем прежде, будем проявлять старание в доброжелательстве и единстве”. Особенно сильными клятвами подкреплял свою готовность служить, искренность, единомыслие и единство Мирза 'Али Тагай.

Когда люди успокоились, то повели разговоры о возведении на престол 'Абдаррашид хана и о держании им траура. Это решили прекрасным образом и ждали только прибытия Рашид хана. Когда сообщили о его приезде, был последний день месяца зу-л-хидджа. Мои дядя послал ему навстречу высокопоставленных, известных людей, объяснил порядок и правила проведения траура и сказал: “Высочайший приезд в конце года и месяца, в среду, не будет благополучен. Пусть он остановится на эту ночь в окрестностях города, а завтра в первый день месяца мухаррам, в четверг, в начале 940 (23 июля 1533) года /300а/осчастливит нас честью своего прибытия”. Эмиры отправились и договорились об этом [с Рашид ханом]. А Мирза 'Али Тагай пришел тайком [к Рашид султану] и доложил: “Так как я всем обязан [покойному] хану, то чувствую необходимость вопреки договоренности довести до Вашего сведения то, что Саййид Мухаммад мирза договорился со мной и с эмирами, и чтобы Вы поразмыслили над этим. Он условился с нами о том, что как только Рашид султан прибудет, мы поместим его рядом с его отцом, а ханом объявим Искандар султана, который находится в Тибете”. Он сочинил еще несколько таких лживых сообщений и убедил хана настолько, что не осталось необходимости уточнять все по прибытии.