Табу

Он орал как зверь, когда на испытаниях камеры не фиксировали движение в радиусе пятисот метров от забора. Кричал, что ему мало! Требовал от спецов большего, заставлял работать на пределе собственных возможностей, а также на пике технического прогресса, не жалея на это ни средств, ни сил. Требовал от всех максимальной концентрации, не позволял слабостей и вольностей. Покрывался алыми пятнами, когда видел головы охранников, склоненные к телефону или другим отвлекающим штукам, готов был вцепиться в горло каждому, кто ставил под угрозу безопасность жены и будущего ребенка. Поэтому создал идеальную схему распределения персонала, они менялись каждые сорок минут, курсируя с одного поста к другому. Установил программу, которая самостоятельно распределяла бригады, чтобы даже они сами не знали с кем встанут в караул на сутки. А теперь еще хуже – камеры фиксировали каждое транспортное средство, что проезжало мимо небольшого коттеджного поселка, архивируя все это в базу данных, срок хранения которой был не определен. Пока.

К слову, жители посёлка были только за. Теперь тишину полусонных улиц не нарушали заблудшие таксисты, умники, пытающиеся объехать пробку на трассе, туристы, рвущиеся к местной речушке, да и простые зеваки, с нескрываемым любопытством заглядывающие в чужие окна. Тревожил лишь звонкий стрекот вертушек, совершающих облёт территории несколько раз в день, который уже очень скоро перестали замечать. Если Олег скрылся ото всех за высоким забором, то его соседи с облегчением выдохнули и частенько стали забывать запереть калитки. С появлением этого здоровяка жизнь посёлка стихла, затрещала тишиной и запестрела соседскими улыбками.

Проехал пару охранных постов, отсалютовал знакомым хлопцам в камуфляже и сбросил скорость, наблюдая, как широкая и ухоженная дорога с ровными сугробами заплясала вдоль заборов, за которыми прятались шикарные дома, хранящие покой не менее шикарных хозяев.

Утро хоть было и раннее, холодное и ветреное, но все же солнечное и ясное. Не любил такие дни, потому что чистое небо только усиливало мороз, а от холода сводило челюсть, сковывая позвоночник в ледяную цепь от малейшего дуновения.

Вдалеке засверкала речушка, небольшой островок ельника, а вскоре и выплыл невысокий дом из серого камня, виднеющийся в открытых воротах. У гаража была припаркована старенькая «шкода», а это значит, что Бояра уже на месте. Нет, я не опоздал, даже приехал немного раньше. Но Паха уж очень не любил быть последним, поэтому всегда опережал любого.

– Привет! – крикнул, покидая теплый салон машины. Уши мгновенно защипало. Февраль снова задул штормовыми ветрами, силу которых не в силах были остановить невысокие, почти игрушечные горы, взявшие в цепь охраны наш регион.

– Здорово, – Пашка вышел из машины, натянув простую черную шапку глубже на лоб.

– Боже! А я думаю, чего это сегодня погода взбунтовалась? – рассмеялся, рассматривая гладко выбритое лицо парня. Ловил его взгляд, в надежде увидеть что—то новое. – Не порезался?

– Старался горло себе располосовать, чтоб опоздать хоть немного, но не вышло. Не в этот раз. Нет у меня новостей, Серёга, нет. И не буровь меня своим взглядом. Пропала, исчезла. Лишь одна камера на перекрестке с Первомайской поймали её джип, и то вскользь. Видно только ее силуэт, а «гостя» на пассажирском сидении никак не распознать.

То, что Оксана уехала не одна рассказала соседка, мониторящая тихий двор на отшибе города. Примет, естественно, слеповатая старушка не смогла описать, потому что мужчина прятал лицо за широким капюшоном спортивной курточки. Вспомнила только шнурки красного цвета, что, по её мнению, было странным.

«– Кто ж носит такое? – соседка крепко держалась за круглую шайбу дверной ручки, намекая на то, чтобы мы с Пашкой, надевшим по такому поводу форму, дабы соседи были сговорчивей, даже не надеялись войти в квартиру. – Только наркоманы, – подытожила старушка и лязгнула металлической щеколдой».

Так мы и остались лишь с осадком неизвестности, опустошённости и скупой информации о цвете шнурков загадочного посетителя. Ну, почему загадочного? Догадывался. Да нет. Знал… Из двух кандидатур дышать мог только один. Вот только он совсем не походил на «мозг», больше на исполнителя.

– Но потом подумал, что Олег меня и изрезанного окунет в купель, решил быть красивым, – Пашка хохотнул, растер голую кожу скул. Как ни странно, но всегда смурной Пашка сегодня был довольно весел и разговорчив. Но вдруг округлил глаза и вздрогнул, словно от удара током. – Берегись!