Тайфун

Но пока что Марков и его люди были совсем одни во вселенной, не менее враждебной, чем вакуум открытого космоса.

Марков следил за пером самописца глубиномера. Три тысячи метров. Четыре тысячи. Под килем «Байкала» было почти пять километров воды. Начиналась Полярная впадина, а это означало, что настала пора произвести еще одну последнюю проверку.

— Здесь слишком тихо, — заметил Марков, обращаясь к акустику.

— А что в этом плохого? — удивился Федоренко.

Он стоял у большого круглого люка, ведущего в кормовые отсеки, на своем неофициальном «наблюдательном пункте» в центральном посту, где, как ему ясно дали понять, его присутствие было ненужно и нежелательно.

В отличие от Федоренко, Беликов понимал, о чем думает Марков.

— Толщина ледового покрова над нами от четырех до шести метров. Глубоководный слой очень холодный и прозрачный.

— Я задал вопрос. Мне кто-нибудь ответит?

Федоренко чувствовал себя официантом, который напрашивается, чтобы его пригласили за стол.

Марков развернулся в кресле лицом к Федоренко.

— В настоящее время мы находимся в самой глубоководной части Северного Ледовитого океана. Завтра мы уже будем идти на мелководье, уворачиваясь от айсбергов. Так что сейчас самое время вслушаться, нет ли поблизости американцев.

— Покинув Кольский залив, мы и так все время ходим кругами. К тому же американцы считают, что потопили нас.

— Я бы на их месте не был так уверен. Поэтому я должен исходить из предположения, что и у них твердой уверенности нет. Прошу меня простить. — Марков взял болтающийся на проводе «каштан». — Бородин, какое у нас течение?

— Попутное, командир. Скорость около полутора узлов.

— Отлично. Рулевой, переложить руль влево на десять румбов. Стоп обе машины. Выдвинуть носовые горизонтальные рули и установить их на подъем пять градусов.

Развернув свою тушу в попутной струе воды, «Байкал» начал медленно подниматься вверх. Ледяная крыша над головой была слишком толстой, чтобы пропускать достаточно света. Вокруг царил смутный зеленоватый полумрак.

— Нос пересекает норд, — доложил рулевой.

— Капитан Федоренко, — обратился Марков, — вы занимались вместе с моими офицерами. Вы готовы принять вахту в качестве помощника вахтенного офицера?

— Если вы объясните мне, что задумали.

— Я разворачиваю лодку по течению.

— Для того чтобы сделать разворот и убедиться, что нас никто не преследует?

— Здесь нам это не поможет. В Северном Ледовитом океане слишком шумно, а американские атакующие субмарины слишком бесшумны. Даже в идеальных условиях наш шумопеленгатор слышит их с большим трудом.

— Вы сами говорили, что шум льдов будет нас защищать.

— Я говорил, что это улучшит наши шансы. Единственная наша надежда что-либо услышать заключается в том, чтобы заглушить двигатели и полностью остановиться. Вода перестанет обтекать корпус лодки, и наш собственный шум станет близок к нулю. — Марков улыбнулся. — Мы превратим «Байкал» в ледоруб. В ледоруб с атомной силовой установкой.

— Товарищ командир, скорость два узла, — доложил мичман, стоящий у руля.

Марков взял микрофон.

— Игорь! — обратился он к старшему механику. — Управляй балластом так, чтобы мы всплывали как можно медленнее.

— Если мы с силой налетим на лед, возможно, мы утонем, — пожаловался Грачев.

— Дедушка, поэтому я и сказал: «как можно медленнее». — Марков повернулся к Федоренко. — Встаньте у глубиномера и докладывайте глубину через каждые десять метров.

— Киль прошел отметку сто метров, — громко произнес Федоренко.

Марков быстро произвел в уме ставшие почти машинальными расчеты.

— Если лед действительно там, где считает Беликов, мы уткнемся в него на сорока четырех метрах.

— Киль прошел отметку девяносто метров.

— Беликов, как только мы окажемся под самыми торосами, я начну разворачивать лодку против часовой стрелки.

— Вас понял.

Беликов подстроил приемник шумопеленгатора, чтобы максимально эффективно использовать режим поиска.

— Прошу прощения, — заговорил Федоренко, — но если мы остановили двигатели, как вы сможете выполнить разворот? С помощью маневровых двигателей?

«Байкал» имел два вспомогательных маневровых двигателя, один на носу и один на корме, предназначенных для того, чтобы подводить огромный корабль к причалу.

— Нет, они произведут слишком много шума. А нам нужна абсолютная тишина. Глубина?

— Так как же вы выполните разворот?

— Призвав на помощь море.

— Шестьдесят метров.

— Командир, мы поднимаемся слишком быстро, — с тревогой произнес Грачев.

— Так сделай же что-нибудь, чтобы замедлить всплытие!

— А я чем, по-твоему, занимаюсь?

— Пятьдесят метров!

— Заполняй балластные цистерны! — приказал Грачев.

— Сорок метров!

Грачев попытался заполнить балластные цистерны водой, и над подлодкой поднялся густой занавес пузырьков воздуха. Но было уже слишком поздно. По мере того как «Байкал» поднимался вверх, давление воды уменьшалось, и воздух в цистернах расширялся, выталкивая море с такой же скоростью, с какой Грачев впускал его внутрь.

— Нас несет вверх! Лодка больше мне не подчиняется!