Тайна булгаковского «Мастера…»

Всё разъяснилось очень быстро. Оказалось, что это писатель Юрий Олеша решил такой первоапрельской шуткой отметить начало месяца (12 число по старому стилю как раз и соответствовало 1 апреля).

Посмеялись…

Булгаков, конечно же, не знал, что именно в эти дни его судьба обсуждалась на самом верху. И что первый заместитель главы ОГПУ Генрих Ягода получил конкретное указание, которое и было зафиксировано на гепеушном экземпляре булгаковского письма:

«Надо дать возможность работать, где он хочет.

Г.Я. 12 апреля».

Обратим внимание на дату — 12 апреля. Именно в этот день написал свою предсмертную записку и Маяковский. Его самоубийство, как известно, произошло двумя днями позже. Стало быть, реакция властей на письмо Булгакова никак не была связана со смертью поэта.

17 числа Москва прощалась с Маяковским. В этом траурном мероприятии принял участие и Михаил Булгаков.

А 18 апреля…

Далее предоставим слово Елене Сергеевне Шиловской, которая подробно (со слов Булгакова) описала события того памятного дня:

«А 18‑го апреля часов в 6–7 вечера он прибежал, взволнованный, в нашу квартиру (с Шиловским) на Большом Ржевском и рассказал следующее.

Он лёг после обеда, как всегда спать, но тут же раздался телефонный звонок, и Люба его подозвала…»

Далее — слово непосредственному участнику события, Л.Е. Белозёрской:

«Звонил из Центрального Комитета партии секретарь Сталина Товстуха. К телефону подошла я и позвала М[ихаила] А[фанасьевича], а сама занялась домашними делами. М[ихаил] А[фанасьевич] взял трубку и вскоре так громко и нервно крикнул

„!ЛюбашаГ, что я опрометью бросилась к телефону (у нас были отведены от аппарата наушники)».

К тому, что с ним говорят из Кремля, Булгаков спросонок отнёсся с подозрением. Продолжает Елена Сергеевна:

«М[ихаил] А[фанасьевич] не поверил, решил, что это розыгрыш (тогда это часто проделывалось) и, взъерошенный, раздражённый, взялся за трубку и услышал:

— Михаил Афанасьевич Булгаков?

— Да, да.

— Сейчас с вами товарищ Сталин будет говорить.

— Что? Сталин? Сталин?

И тут же услышал голос с явным грузинским акцентом:

— Да, с вами Сталин говорит. Здравствуйте, товарищ Булгаков (или — Михаил Афанасьевич — не помню точно)».

Разговор с генсеком (сразу же после его окончания) Булгаковы записали со всей возможной точностью:

«СТАЛИН. Мы ваше письмо получили. Читали с товарищами. Вы будете по нему благоприятный ответ иметь. А может быть, правда, пустить вас за границу? Что, мы вам очень надоели?»

По словам Елены Сергеевны, этот вопрос Сталина застал Булгакова врасплох:

«М[ихаил] А[фанасьевич] сказал, что настолько не ожидал подобного вопроса — да он и звонка вообще не ожидал, — что растерялся и не сразу ответил».

Но вопрос был задан, и на него надо было отвечать.

«БУЛГАКОВ. Я очень много думал в последнее время, может ли русский писатель жить вне родины, и мне кажется, что не может.

СТАЛИН. Вы правы. Я тоже так думаю. Вы где хотите работать? В Художественном театре?

БУЛГАКОВ. Да, я хотел бы. Но я говорил об этом — мне отказ али.

СТАЛИН. А вы подайте заявление туда. Мне кажется, что они согласятся».

Самое большее впечатление на Булгакова произвёл финал беседы:

«СТАЛИН. Нам бы нужно встретиться, поговорить с Вами.