Тайна булгаковского «Мастера…»

«… которое дало бы ему новые силы для борьбы с болезнью, вернее — заставило бы его захотеть жить, — чтобы работать, творить, увидеть свои будущие произведения на сцене.

Булгаков часто говорил, как бесконечно он обязан Иосифу Виссарионовичу, его необычайной чуткости к нему, его поддержке. Часто с сердечной благодарностью вспоминал о разговоре с ним Иосифа Виссарионовича по телефону десять лет тому назад, разговоре, вдохнувшем тогда в него новые силы.

Видя его умирающим, мы — друзья Булгакова — не можем не рассказать Вам, Александр Николаевич, о положении его, в надежде, что Вы найдёте возможным сообщить об этом Иосифу Виссарионовичу».

Иными словами, актёры предлагали вновь повторить нечто подобное тому телефонному разговору…

На этот раз звонка не последовало.

Аналогичная ситуация описана в самом финале «Жизни господина де Мольера». Там речь идёт о смерти великого французского драматурга, и Булгаков пытается выяснить, почему к умиравшему королю сцены не пришёл (да и вряд ли собирался) король‑солнце Людовик:

«Тош, кто правил землёй, считал бессмертным себя, но в этом, я полагаю, ошибался. Он был смертен, как и все, а следовательно — слеп. Не будь он слепым, он, может быть, и пришёл бы к умирающему, потому что в будущем увидел бы интересные вещи и, возможно, пожелал бы приобщиться к действительному бессмертию».

Собирался ли Сталин «приобщиться к действительному бессмертию», неизвестно. Но к постели умиравшего писателя гонца всё же послал. Вот что сказано об этом в дневнике Е.С.Булгаковой:

«15 февраля.

Вчера позвонил Фадеев с просьбой повидать Мишу, а сегодня пришёл. Разговор вёл на две темы: о романе и о поездке Миши на юг Италии для выздоровления.

Сказал, что наведёт все справки и через несколько дней позвонит…

22.15. Припадок — укол морфия».

1 марта:

«20.30. А. А. Фадеев. Весь вечер — связный разговор, сначала возбуждённый с Фадеевым, потом более сдержанный со всеми вместе».

3 марта:

«Очень тяжёлое, беспокойное состояние».

4 марта:

“Служить народи… За что меня жали? Я хотел служить народу… Я никому не делал зла“».

5 марта:

«1830. Приход Фадеева. Разговор…

Мне: „Он мне друг“.

Сергею Ермолинскому: „Предал он меня или не предал? Нет, не предал! “»

По воспоминаниям С.А. Ермолинского, когда Булгаков, указав на Елену Сергеевну, сказал Фадееву:

«„Я умираю, она всё знает, что я хочу“ — Фадеев, стараясь держаться спокойно и сдержанно, ответил: „Вы жили мужественно, вы умираете мужественно“. После чего выбежал на лестницу, уже не сдерживая слёз».

Но после ухода гостя Булгаков попросил жену:

«Никогда больше не пускай его ко мне!»

8 марта:

«Тяжёлый день — ужасные мучения.

Почти всё время стонет и кричит… Судороги сводят тело…

Всё время испытывает чувство страха… Сильные боли».

В тот же день родная сестра Елены Сергеевны, Ольга Бокшанская, писала матери (свою сестру она тоже называла Люсей):