Тайна булгаковского «Мастера…»

«В Москве многочисленные аресты лиц с «хорошими» фамилиями. Вновь высылки».

Власть явно к чему‑то готовилась. Но к чему?

Всё дело в том, что утром 17 апреля в столицу страны Советов должен был приехать Лев Троцкий. Целых два месяца (пока в срочном порядке перекраивались государственный и партийный аппараты) наркомвоенмора «лечили» на Кавказе. И вот теперь предстояло его возвращение.

Оно было поистине триумфальным. Так возвращался Наполеон с острова Эльбы — как законный претендент на государственный престол. На всём пути своего следования в пролетарскую столицу Троцкий собирал многотысячные толпы, восторженно приветствовавшие выздоровевшего вождя. Глава Реввоенсовета принимал военные парады, выступал с речами перед партактивистами в Тбилиси, в Баку, в Ростове‑на‑Дону, в Орле…

И только Москве было приказано затаиться. Она должна была сделать вид, что ничего особенного не происходит. Но многие москвичи (в том числе, конечно же, и Булгаков) чувствовали, что страна, едва пришедшая в себя после стольких лет и бед братоубийственной бойни, вновь стоит на пороге не менее «ужасающей катастрофы».

Вот что означал для тогдашних жителей пролетарской столицы «злосчастный вечер» 16 апреля 1924 года.

Как видим, историю партии большевиков Булгаков знал неплохо.

А теперь вновь применим метод «булгакочувствования», вспомнив булгаковскую любовь ко всяким словесным и буквенным сюрпризам.

Первая глава повести «Роковые яйца» названа «К уррикулюм В итэ П рофессора П ерсико ва». Словосочетание «куррикулюм витэ» переводится с латинского как «жизненный путь», а набор заглавных букв знаком нам по «Дьяволиаде»: те же «К», «В», «П», «П». Расставленные чуть иначе, они напоминают название большевистской партии — ВКП (б

).

Булгаков в своей повести и описал то, что стало бы с «жизненным путём» этой партии (да и всей страны), если бы вернувшийся в Москву Троцкий попытался с помощью ленинского «красного луча» вернуть отнятую у него власть.

О том, чем на самом деле завершилось возвращение выздоровевшего вождя, говорится в финале повести. Там сказано, что злобных пресмыкающихся погубил неслыханный мороз, упавший «в ночь с 19‑го на 20‑е августа 1928 года».

А что происходило в Москве в ночь с 19 на 20 августа 1924 года?

Из истории партии большевиков известно, что 20 августа 1924 года завершал работу очередной пленум ЦК ВКП(б). На нём было принято решение прекратить великое противостояние вождей. Зиновьев и Каменев победили. Троцкий, видя, что оказался в меньшинстве, вынужден был признать своё поражение. Это означало, что всем тем, кто ещё совсем недавно «пресмыкался» перед наркомвоенмором, очень скоро прикажут «долго жить».

Между прочим, в повестке дня пленума стоял и доклад «О борьбе с последствиями неурожая и засухи», который, как сообщали газеты, был выслушан со вниманием и принят к сведению. Не этот ли доклад навеял Булгакову мысль изобразить в своей повести «куриный мор»?

Вот, оказывается, о чём рассказывает нам булгаковская повесть.

Обратим внимание ещё на одну её особенность. В «Роковых яйцах» (как и ранее в «Дьяволиаде») вновь присутствует явный перебор по части слов, начинающихся на букву «П».

В самом деле, П рофессор П ерсиков живёт на

П речистенке в квартире из П яти комнат — сразу четыре «П»! Изучает он П ресмыкающихся. Институтского сторожа, помогающего П ерсикову, зовут П анкратом. Второсте пенные персонажи носят фамилии: П ортугалов, П таха‑П оросюк, П олайтис, П

опадья Дроздова — опять всё те же «П», «П», «П»!

А уж заканчивается повесть и вовсе загадочной фразой:

«… покойный профессор Владимир Ипатьевич Персиков».

Взяв первые буквы слов, получим, казалось бы, полную бессмыслицу: п. п. В. И. П. Но приглядимся повнимательнее. Инициалы героя (а это ленин ские инициалы: В.И.) с обеих сторон обступают буквы, безумно похожие на пару столбов с перекладиной, а сказать проще, на виселицу: П. Но это — начальная буква слова «партия».

Не подсказывал ли Булгаков этой буквенной шарадой, как, по его мнению, следует поступить с создателями кроваво‑красных лучей, то есть с теми, кто принёс стране страдания и беды?

Сборник рассказов М.Булгакова «Дьяволиада», 1925 г.

Сам писатель эту свою подсказку считал, видимо, достаточно надёжно зашифрованной. И потому был абсолютно уверен в том, что её вряд ли кто сумеет разгадать. Иначе не закончил бы повесть самонадеянной фразой, больше смахивающей на снисходительное разъяснение того, почему никому и никогда не удастся подобрать ключ к его, булгаковскому, шифру: