Тайна Черной горы

К концу недели, после соответствующего анализа и своеобразного умелого «поиска», у Андрея Даниловича поднакопилось достаточно веских «крючочков», выловленных в проекте, и начинал складываться надлежащий вывод. Тот самый «убедительный» вывод, которого от него ждут. Как говорят, он нашел начало конца, бросил первый увесистый булыжник в сторону мяочанцев, за которым должны градом посыпаться другие камни, ибо начнут их, как по сигналу, кидать многие. И, довольный исполнением служебного долга, Андрей Данилович начал не спеша выковывать в своем уме и заносить на бумагу абзацы будущего приказа, умело подгоняя привычные канцелярские слова друг к другу, чтобы они вставали железной твердостью.

Работа по оценке проекта двигалась к своему логическому завершению. Он снова, как обычно, заварил в стакане зеленый чай. Отхлебывая обжигающую душистую жидкость, наслаждаясь терпким ароматом, он самодовольно поглядывал на исписанные ровным почерком листы – на свой труд. И вдруг у него в голове мелькнула мысль, острая, как внезапный луч света в темной комнате. Ну, допустим, что на первый раз удастся осадить «ретивого мальчишку». Но это лишь на первый раз. А где гарантия, что Казаковский, после «коллективного избиения», успокоится и придет «в норму»? Где гарантия, что он напрочь откажется от своей затеи, от своего проекта и вовсе забудет о нем? А если дело повернется наоборот, если он, по молодости и настырности, да веры в свою правоту и обязательную справедливость, сломя голову кинется в бой? Если проект комплексного подхода застрял у него в башке, что тогда? А? Что тогда?…

Тогда снова жди второго «захода»? Ему-то что, ему, Казаковскому, терять нечего, даже наоборот, если допустить, что проект когда-то и где-то поддержат и даже примут к утверждению, он-то сам и вся его мяочанская шатия-братия будут ходить в героях, да еще в каких героях! Ну а нам и всем остальным экспедициям и партиям что прикажете делать? Вутятин с откровенной неприязнью посмотрел на проект, увидел вдруг в нем роковую взаимосвязь, неразрывную связь между мяочанцами и ими, всеми остальными. Тогда что же, всем придется поднажимать на все педали и равняться на передовых новаторов? Ну, нетушки!.. А комбинацию из трех пальцев не видали?..

Вутятин обозлился и сам на себя. Тоже хорош! Гусь лапчатый! Понесло в сторону, и не туда, куда надо. Нельзя же так зазря волноваться-распускаться. Работать надо! И Андрей Данилович, довольный сам собой, почувствовал прилив энергии, как некогда бывало в прошлом, в далекой молодости, когда силы брались невесть откуда, и трудности были не трудностями, когда вдруг и сама жизнь раздвигала перед ним широкие горизонты и возможности. Прокладывал и он таежные маршруты, в сложной местности не сбивался с пути и точно выходил в помеченную на карте, в заданную точку! Он самодовольно хмыкнул, расправил пальцами кончики усов:

– И сейчас выйдем… в заданную начальством точку! Эх, туды их растуды!

2

Обедать, вернее, ужинать, Вутятин отправился в ресторан «Дальний Восток». Как и обычно. И как всегда, не один. Вместе с закадычным другом, таким же старым холостяком Раковкиным, возглавлявшим один из ведущих участков геологического отдела. Внешне, если смотреть со спины, как шутили в управлении, их не различишь – оба одного околопенсионного возраста, оба среднего роста, оба в меру полноваты, ходят чуть грузновато, по-матросски, расставляя ноги, словно идут по качающейся палубе или по хлюпкому настилу на топком болоте. И одеваются одинаково, покупая костюмы, шляпы и галстуки почти в одно время и в одном магазине. Не различишь их лишь со спины, а вот с «фасада» – наоборот! – невольно удивляются, какие же они разные. Вутятин – круглолицый, нос слегка вздернут, а под ним усы, темные, торчат в обе стороны тонкими пиками. У Раковкина нет усов, нос длинный, крючковатый, лицо вытянуто, как дыня, и его, словно картину рама, обрамляет курчавая шкиперская бородка, аккуратно подстриженная, ухоженная.

– Закажем, как всегда, наш поздний обед, – произнес Вутятин, усаживаясь на свое любимое место у широкого окна, через двойные стекла которого хорошо просматривалась улица, гуляющая публика.

– А скорее, даже наоборот, наш ранний ужин! – шутливо поправил друга Раковкин, располагаясь напротив и также у окна.

К их столику подплыла, словно утка по заводи, полногрудая официантка, мило улыбаясь:

– Что прикажете?

– Как всегда, – произнес Андрей Данилович, а Раковкин утвердительно кивнул.

«Как всегда» – это бутылка армянского коньяка, две бутылки минеральной воды, обязательно овощи, летом свежие, зимой – соленые, красная и черная икра, масло, по чашке бульона с яйцом и по куску отбитой говядины, слегка поджаренной, с кровью, «как любят англичане».