Тайна Черной пирамиды

"Одни неудачи и разочарования, — думал Мороз. — После такого начнешь верить сказкам шамана… Тфу ты пропасть! Забудь о них!" — Приказал себе атаман, но истории, рассказанные стариком-шаманом, будто по чей-то злой воле никак не шли у него из головы. Старые сказки о загадочном и легендарном племени Айеши, давшем начало всем монголам, киргизам, китайцам и вообще всем расам, чей разрез глаз отличался от европейских народов. "Что ты за лебеду молотишь? — часто насмехался над старым татарином Мороз. — Ну, что может звучать еще бредовей? Хотя нет, кое-что и побредовей тогда рассказывал этот дурень… Будто бы сами Айеши плоть от плоти первых людей и древних сибирских демонов… Ха, — усмехнулся атаман, — ну не нелепица ли?!"

Но кое-что все-таки заставляло Ваньку Мороза так сразу не отмахиваться от этих сказок, а именно то, что впервые о Черной Пирамиде атаман услышал уже давно и тоже от старика татарина. Но было и еще кое-что, что заставило его сегодня припомнить эту старую сказку, и это оказались глаза, напавших на них монгольских воинов. Эти глаза не походили на глаза обычных монгол, они были нечеловечьими: эти глаза являлись глазами демонов, адских демонов, не знающих милосердия и пощады!

"Но ничего, — пытался подбодрить себя атаман. — Это чувство неведомо и мне! К тому же когда я резал глотки этим демонам, кровь их была красна и издыхали они, как обычные смертные".

— Атаман?! — неожиданно произнес здоровяк, что сейчас шел впереди, освещая путь факелом. — Тут развилка. Куда пойдем?

— Да какая к дьяволу разница?! — хмыкнул Сявка. — Пойдемте направо!

И Лютый шагнул к проходу. Но что-то заставило Мороза насторожиться. Что-то глубоко внутри всегда подсказывало ему, когда впереди оказывалась опасность. Это чувство было подобно чутью дикого зверя, и чутьем этим атаман очень гордился. Куда там восхваляющему себя испанцу, да и его молодому щенку, которого басурманин прозывает волчонком, до него — атамана Ваньки Мороза, что родился, вырос и всю свою жизнь прожил в дикой Тайге. Вот кто настоящий сибирский волк!

Поэтому, почуяв неладное, Мороз остановил Лютого, закрыв ему проход саблей.

— Да ты чего, атаман? — выпучил зенки Сявка.

— Чую я, — пробурчал Мороз. — Что-то неладное здесь!

— А-а-а, — протянул Сявка и послушно отошел в сторону.

Атаман подошел к проходу и осветил тот факелом. На стене рядом виднелись какие-то непонятные рисунки, разбираться в их значении — разбойник посчитал напрасной тратой времени. Но кое-что все же привлекло внимание Мороза. Он провел ладонью по арке входа, а затем посмотрел на пальцы, на тех остались следы копоти. Атаман еще раз осмотрел всю арку, внимательно изучив потолок и пол, а затем, протянув здоровяку ружье и факел, сказал:

— А ну подержи-ка, Егорка!

Когда детина принял у атамана его вещи, Мороз нагнулся, присев на корточки, вобрал в себя воздух, а затем резко перекувыркнулся через голову. С потолка сорвалось пламя, но оно не успело задеть атамана, да и вряд ли бы достало — потолок оказался высок, а Мороз прошмыгнул понизу. Но вот если бы он стоял в полный рост, тогда его буйна головушка уже не была бы такой буйной.

— Как ты догадался, атаман? — выпучил глаза удивленный Егорка.

— Чутье! Я же говорю, — отмахнулся Мороз. О том, что шаман рассказывал ему об опасностях пирамиды, атаман предусмотрительно умолчал, так было легче поддерживать свою легенду.

— Можете идти спокойно, — продолжил Мороз. — Только на порог не наступайте, в нем весь секрет.

Разбойники кивнули и, перешагнув опасный порог, оказались в нисходящем коридоре. Впрочем, как считал испанец, а с его словами Мороз склонен был согласиться, вниз им и нужно. Так что, предусмотрительно пропустив Егорку вперед, атаман двинулся по новому коридору.

Какое-то время разбойники молча шли по длинному темному туннелю, как вдруг Мороз вновь почувствовал опасность. Но оказалось уже слишком поздно. Егорка наступил на спрятанную в полу ловушку, и откуда-то сбоку вылетел острый сияющий диск. Казалось, он даже не задел зазевавшегося детину, а пролетел мимо перед самым его лицом и вонзился в противоположную стену. Егорка сделал еще шаг, а затем как-то неловко развернулся к товарищам, и разбойники увидели, что через его лоб наискосок проходит аккуратная красная линия. Челюсть у здоровяка нелепо отвисла, язык выпал, а сама голова запрокинулась, и вдруг ее макушка медленно сползла вниз, обнажая часть мозга, а затем уже мертвый детина повалился на пол.

Разбойники так и обмерли.

— Я дальше ни ногой! — запричитал Сявка, со страхом гладя на тело погибшего товарища. — Хоть убей!

— Другого пути у нас нет! — прорычал Мороз.

— Ну…

— Загну! — рявкнул на него атаман, а затем, скинув с плеча ружье, навел его на Сявку. — А ну пошел вперед! И смотри мне без глупостей! Иначе я сам с тебя шкуру живьем спущу!

Лютый злым взглядом смерил своего атамана, но, поколебавшись, понял, что противиться бесполезно, и между двух зол выбрал, как ему показалось меньшее. Поэтому, развернувшись, он медленно и осторожно зашагал вперед.