Тайна дома Гленнон-Хайтс

Так мы и сделали. Пока мама везла нас в магазин, Джейни весело болтала, как будто ее семье вовсе не угрожает какой-то анонимный психопат. В супермаркете мама отправилась за продуктами, так что в отдел школьных товаров мы пошли вдвоем. Наши корзинки быстро заполнились гелевыми ручками и ежедневниками. Джейни взяла себе разноцветную сумку для обедов, но я положила ее обратно на полку.

– Все едят в школьной столовой, – пояснила я.

– И как там?

– Нормально.

В этом и была разница между мной и Джейни. Если бы я сказала, что еда ужасная, она бы стала носить обед из дома, и ей было бы все равно, что она единственная во всей школе, кто так делает.

Сперва Джейни положила сумку назад на полку, но через мгновение передумала и снова взяла.

– Не факт, что мы останемся.

– Что? Ты серьезно?

– Оливия, нас угрожают убить.

– Ну, вообще-то убить вас не угрожают, – возразила я. Джейни смотрела на меня в упор. – Ну предположим, – я сдалась. – Но вы правда готовы уехать? И куда?

– Может, домой. – Я поняла, что она имеет в виду Масачуссетс. – Или к бабушке с дедушкой.

– Вы это уже обсуждали? – Очевидно, меня приглашали не на все собрания семьи Донахью.

Джейни покачала головой:

– Это мои предположения.

– Может, не говорить остальным? – как бы не всерьез предложила я. – Девяносто девять процентов из ста, что это просто дурацкая шутка. Может, лучше не обращать на нее внимания.

– А что если мы поднимем половицы, а там спрятан труп? Или этот Часовой вломится среди ночи?

– Честно говоря, риск небо…

– А ты бы пошла на такой риск?

Я подняла руки ладонями вперед, стараясь ее успокоить.

– Там, дома, ты сказала, что не хочешь новых скандалов. Это все, что я имела в виду. – Мы некоторое время молча бродили вдоль полок, потом я сказала: – Джейни, ты должна понимать, что я на твоей стороне. Просто я пытаюсь быть откровенной.

– Давай так. Сегодня ты переночуешь у меня, и посмотрим, что ты скажешь завтра утром.

– У тебя? В твоем доме?

– Ага. Моем. Или Лэнсомов. Или этого Часового. Чьим бы он ни был. Оставайся на ночь, а утром решим, стоит ли рассказывать о втором письме.

Во рту у меня пересохло, язык еле ворочался.

– Ну, вообще-то по утрам я всегда бегаю, так что…

– Значит, завтра пробежишь на сто ярдов больше. Необязательно не спать всю ночь, но можно осмотреться.

– Зачем? Что ты надеешься найти?

Мне вдруг представилась секретная комната, в которой сидит страшный человек и пишет на хорошей бумаге.

– Просто помоги мне.

Честно говоря, после этого покупка школьных товаров потеряла всякую привлекательность. И не в последнюю очередь потому, что в соседнем ряду были уже разложены товары для Хеллоуина. Я рассматривала игрушечные дома с привидениями. Они были из пластика или пенопласта, исключительно неоново-зеленого и серого цвета. Из окон выглядывали черепа, а на крышах сидели вороны. И они даже отдаленно не походили на настоящие дома.

В случае с домом Лэнсомов самым страшным было как раз то, что он выглядел совершенно обыденно и даже миловидно, но за его фасадом скрывались страшные тайны. И размеры – понимаешь, как много темных закоулков придется проверить, прежде чем начнешь чувствовать себя в безопасности.

Я попросила у мамы разрешения остаться на ночь у Джейни, пока мы ехали назад, и Джейни сидела на заднем сиденье. Я знала, что потом мама все мне выскажет, но самым большим ее страхом были не призраки и не грабители, а то, что ее сочтут невежливой. Она не решится отказать, чтобы не обидеть Джейни. Но она все же старалась воспрепятствовать, как могла:

– Если хотите, можете обе остаться у нас. Я делаю очень вкусные блины, правда, Оливия?

Голос ее при этом дрожал от невысказанного возмущения.

– Да, они божественны.

– Спасибо за приглашение, – ответила Джейни. – Может, в другой день. Я продолжаю обустраивать свою комнату, и Оливия обещала мне помочь.

– Замечательно, – неискренне ответила моя мама. – Мы с отцом Оливии будем рады видеть тебя у нас. Комната Оливии тоже нуждается в обустройстве, – она фальшиво засмеялась.

Когда мы добрались до дома, Джейни пошла со мной и ждала, пока я клала в сумку зубную щетку и сменную одежду. Когда мы с мамой договаривались об условиях, вошел отец.

– Пиши мне, – сказала мама.

– Ну ясное дело.

– Никаких «ясных дел»! Завтра мы об этом поговорим.

– Понимаю.

Я перевела взгляд с мамы на Джейни. Тут и думать не о чем. Мама переживет и точно не разочаруется во мне навеки. А вот в случае с Джейни я не была в этом уверена.

Джейни пошла за мной по ступенькам, но на веранде обернулась.

– В чем дело? – шепотом спросила она.

– Это все из-за того вечера, – ответила я. – Она не хочет, чтобы я к вам приходила.

Мы шли со стороны задних дворов. Проходя мимо домов, которые были между моим домом и особняком Джейни, мы, не сговариваясь, изучали окна кухонь и спален. Кто знает, о чем там ругаются? Неважно, на скольких семейных собраниях ты присутствуешь; по-настоящему понять кого-то можно, лишь когда слышишь, как родители этого человека шипят друг на друга, словно жалеют о том, что вообще познакомились.