Тайна древнего кургана

Сообщение о ночном ЧП со стрельбой в стиле лихих девяностых в известной многим в городе помещичьей усадьбе попало и в новостную программу областного телеканала, и в криминальную газетную хронику, и в социальные сети. Особенно много разговоров, пересудов, сплетен вызвало оно на историческом факультете университета. Еще не успели забыть об убийстве Свиридова и похищении Лопатиной, а тут погибает во время криминальной разборки бывший преподаватель и новоиспеченный антиквар Лонской, получает тяжелое ранение бывший студент-историк Горецкий. Знающие этих двоих отреагировали на случившееся по-разному. Профессора Левченко известие об убийстве Лонского оставило равнодушным, в душе он даже был рад, что теперь никто и никогда не узнает об его излишней откровенности с человеком, оказавшимся настоящим мафиози. А вот участь раненного картечью Горецкого повергла в шок двух молодых женщин — Анну Звонареву и Татьяну Рощину.

Первая, впрочем, быстро пришла в себя и решила — может быть, оно и к лучшему, теперь их связь оборвалась сама собой, по воле рока. Рощина же долго плакала, узнав об ампутации руки у Гоши, разом превратившей его из сильного и энергичного мужчины в инвалида. На Татьяну опять навалились гнетущие мысли, ее мучило раскаяние за визит к бабе Глаше и телефонный донос Звонареву о предполагаемой измене его жены. Начинающей журналистке казалось, что ее действия каким-то сложным и неясным образом спровоцировали перестрелку в развалинах барского дома. Приятель Рощиной, репортер уголовной хроники Дэн Елизаров, рассказал Тане, что никаких обвинений Горецкому пока что не предъявлено, полиция не считает его причастным к незаконной коммерческой деятельности погибшего директора салона. Просто не повезло парню — связался с кем не надо, как говорится.

После хирургической операции Гоша лежал в общей палате в состоянии глубокой депрессии. Он опять попал в дурную историю, причем потерял не свободу, а часть своего тела, что необратимо. Лучше бы работал сейчас на стройке какой-нибудь птицефабрики или зернохранилища. Лонской обманул его, обещая, что не занимается ничем криминальным, на деле все оказалось совсем по-другому. И как теперь жить однорукому и никому не нужному? Ни профессии, ни отложенных средств для дальнейшего существования. Но Горецкий понимал, что уныние окончательно добьет его. Поэтому появление Рощиной встретил своей фирменной обаятельной улыбкой:

— Кого я вижу, наша популярная пресса, сколько лет, сколько зим!

Гоша шутил, но глаза у него были грустные. Таня не знала, о чем и как с ним разговаривать сейчас, но все-таки спросила:

— Как ты себя чувствуешь?

— Да ничего, могло быть и хуже, вот шефа моего прямо разорвало на части. Придется учиться жить с одной рукой. А что нового слышно про Оксану?

— Ее ищут, пока безрезультатно. Ты кого-то подозреваешь?

Горецкий покачал головой:

— Да нет, были сомнения относительно Лонского, но теперь они рассеялись. Я вчера рассказал полицейским об интересе шефа к коттеджу Свиридова, но покойный Аркадий Евгеньевич не занимался организацией похищения произведений искусства, тем более похищением людей — это не его профиль. Впрочем, как выяснилось, нелегальная археология — тоже дело смертельно опасное. Все, с этим для меня покончено раз и навсегда. Оформлю инвалидность и стану искать работу по моим нынешним возможностям, хотя кому я теперь, калека, нужен?

— Мне нужен, — твердо сказала Татьяна. — Мы что-нибудь обязательно придумаем, Гоша, я поговорю с главным редактором, начнешь сотрудничать с нашей газетой как фрилансер, потом зачислят в штат. У тебя глубокие знания по истории здешних мест, будешь вести отдельную рубрику.

— Ты это серьезно? — недоверчиво произнес Горецкий. — Ты что же, пожалеть меня решила?

— Я просто тебя люблю, еще с тех пор, со студенческих. И буду любить всегда. Поправляйся, я приду завтра.

Рощина нагнулась над постелью, поцеловала Горецкого и ушла, а он остался лежать в палате, немного успокоившись. События последних дней стали для Гоши страшным уроком. Он надеялся, работая на Лонского, что удастся избежать участия в его криминальных деяниях, остаться законопослушным. Но быть сопричастным грязным делишкам ныне покойного шефа и остаться чистеньким не удалось. Увечье явилось расплатой за наивность, так что винить во всем нужно было прежде всего себя самого.

И отношения с любовницей предстали перед Горецким в новом свете. Та ни разу не пришла к нему, в отличие от Татьяны, не позвонила, не поинтересовалась, что с ним. Звонарева, конечно же, постарается поскорее о нем забыть, никаких серьезных чувств она ни к кому не испытывала, привыкла только брать, только получать удовольствия от жизни.

И Гоша решил вычеркнуть из памяти все, что происходило с ним после случайной встречи с Лонским на автовокзале, начать жизнь с белого листа. Таня Рощина стала единственным человеком, которому его судьба была не безразлична. И именно в этом состояло теперь маленькое человеческое счастье бывшего капитана студенческой команды КВН.