Тайна двух реликвий

Перевод на Кубу с российской карты подкреплял версию о том, что Одинцов до сих пор болтается в Западном полушарии. И насчёт денег он был прав – Родригесу пришлось это признать: чрезмерная экономия могла выйти боком.

После телефонного разговора Родригес тут же начал действовать. Самолёты с Кубы в Европу летают не каждый день. Ближайший рейс отправлялся из аэропорта города Ольгúн – это четыреста километров от Гаваны. Среди ночи Родригес на своём «линкольне» цвета морской волны прикатил на другой конец острова, в Ольгине вздремнул у одного из своих учеников, а около девяти утра поднялся на борт самолёта компании «Кондор». По расписанию рейс прибывал во Франкфурт через одиннадцать часов – не позже трёх дня по местному времени. Родригес рассчитывал к пяти уже оказаться в Кёльне.

Рассчитывал на это и Одинцов, а сейчас надо было ждать и тянуть время в музее. Он условился с Борисом о завтрашней встрече, обзвонил несколько местных ресторанов и вернулся в директорский кабинет.

Во время его отсутствия Мунин успел поворковать по телефону с Кларой, Ева развлеклась беседой с Рихтером, а помощница Рихтера принесла кофе и бутерброды.

За ланчем Ева спросила:

– Как в древности гравировали названия колен Израилевых на алмазе, изумруде и так далее?

– Я не видел этих камней, поэтому конкретно про них не могу сказать ничего определённого, – ответил Рихтер. – Но мне известны подобные случаи, когда гравировку делали алмазной пылью. Долго-долго царапали поверхность, как наждаком. Задача выполнимая, хотя и трудоёмкая.

– В Израиле считают, что ювелиры могли использовать шамир. Тот, которым резали камни для Первого Храма, чтобы не использовать железо, – сказал Мунин с оглядкой на Одинцова.

Рихтер усмехнулся.

– Судя по описанию в Торе, на стройке не было слышно железа. Одно дело – не было слышно, и другое дело – железо не использовали. Согласитесь, это разные вещи.

– Но Моисей получил запрет, и об этом тоже сказано в Торе, – напомнила Ева. – Железо обозначало смерть, а Храм – символ жизни…

– Прости, но я не готов комментировать священные тексты, – перебил Рихтер. – Не моя специальность. Я говорю только про то, что видел и смог потрогать. Древние мастера обрабатывали камень металлическими инструментами. Очевидно, блоки – особенно такие крупные, из которых сложена Западная стена, – пилили вдалеке от Храма, поэтому на строительстве лязг железа не был слышен, всё правильно. А чтобы на месте подогнать готовые блоки друг к другу, железо не нужно… Шамир! – Рихтер снова усмехнулся. – Что вы знаете про шамир?

Ева распахнула на него бездонные честные глаза:

– Ничего. Первый раз услышали в Израиле дня три назад, а справки навести не было времени, потому и спрашиваем. Мадам де Габриак сказала, что по части ближневосточных древностей ты – специалист номер один.

Лесть превратила усмешку Рихтера в довольную улыбку.

– Шамир – любопытнейшая тема, хотя впрямую не имеет отношения к археологии. Если вы готовы слушать, могу рассказать.

– Рассказывай сколько надо, мы слушаем, – ответил за всех Одинцов.

До пяти вечера, а ещё вернее – до сигнала Родригеса о боевой готовности выходить из музея не стоило.

– Первое упоминание шамира действительно связано с Моисеем и драгоценными камнями на груди у первосвященника, – начал Рихтер. – По легенде, знаки колен Израилевых огранены и отшлифованы инструментом твёрже алмаза. Было это без малого три с половиной тысячи лет назад, а четыре столетия спустя, по легенде, шамиром заинтересовался строитель Первого Храма, сын царя Давида – царь Соломон…

Мудрый Соломон призвал на помощь духов и от них узнал, что шамир – это червь размером с ячменное зерно, а добраться до него можно с помощью царя демонов Асмодея.

Каждый день Асмодей появлялся у колодца в горах. Соломон через подкоп выпустил оттуда воду и заполнил колодец вином. Жажда заставила царя демонов напиться вина вместо воды. Асмодей опьянел, Соломон сковал его магической цепью и выведал, что шамир принадлежит князю Моря.

Князь отправлял свою верную служанку-куропатку с помощью шамира делать в горах разрезы и опускать туда семена растений, чтобы безжизненный камень покрывался зеленью. Соломон закрыл гнездо куропатки хрустальным блюдом. Когда птица разрезала хрусталь шамиром, Соломон спугнул её громким криком и забрал шамир.

– Эта сказка существует в разных вариантах, – говорил Рихтер. – Как вы понимаете, о достоверности речи не идёт. Однако шамиру принадлежит важное место в культуре Ближнего Востока, и сказки о нём несомненно имеют рациональную основу. В Израиле я специально провёл серию встреч на эту тему…

Самые авторитетные раввины утверждали, что шамир появился в первые дни творения. Это не червь, но некое создание размером с ячменное зерно. Шамир мог резать железо, камень и любой другой материал. Его использовали на строительстве Первого Храма, а хранили завёрнутым в овечью шерсть, в свинцовом ящике, который заполнен мелким зерном.