Тайна генерала Багратиона

Лишь граф Разумовский знал, что роман носил в значительной степени производственный характер. Теперь, когда монархия Габсбургов тяжелой своей громадой, со скрипом и скрежетом начала поворот в сторону наполеоновской Франции, когда изящный любовник Клеменс-Венцеслав-Лотар Миттерних упорхнул в Париж, дабы охмурить грозного завоевателя Европы, роман сам собою подошел к завершению. В настоящий момент Андрея Кирилловича заботило в основном самочувствие княгини Багратион. Ведь женщины так привязчивы и впечатлительны, могут без конца предаваться фантазиям о бывших возлюбленных! А несравненную Екатерину Павловну, имеющую явную склонность к конфиденциальной работе, здесь ему заменить просто некем…

Разумовский немного опоздал. В просторной комнате собралось около двадцати гостей, и княгиня Багратион уже представляла им супруга и его адъютанта, молодого симпатичного офицера драгунского полка. В парадном мундире, в блеске орденов, с голубой андреевской лентой через правое плечо, при золотой шпаге генерал, подтянутый и стройный, с воинственным орлиным профилем, выглядел великолепно. Екатерина Павловна смотрела на него с полным восхищением. Князь Петр улыбался жене очень нежно.

Без сомнения, присутствующие наблюдали счастливую семейную пару. Военные дороги, поля сражений, смерть, кровь и пот остались за спиной доблестного воителя. Он легко переживал испытания и не вспоминал о них потому, что сердцем всегда стремился сюда, к тихому и уютному гнездышку, созданному для него доброй, милой, преданной подругой. Здесь он находил отдохновение от ратных трудов, утешение от потери боевых товарищей, надежду на долгую и безоблачную совместную жизнь.

Возможно, такие мысли приходили в голову не только графу Разумовскому, пока князь Петр отвечал на вопросы Поццо ди Борго о своих недавних сражениях с турками на Дунае. Переводчиками с русского на немецкий и французский выступили поручик Древич и Екатерина Павловна, в совершенстве владевшая французским, немецким и итальянским.

Ответы генерала от инфантерии звучали кратко, образно, иногда – иронично. Шутил он, конечно, над неудачами мусульман и их покровителей французов. Спокойный, уверенный в себе, остроумный, отлично знающий ситуацию в прифронтовых землях, Петр Иванович излучал огромное обаяние и вскоре внушил публике интерес к собственной персоне. Его слушали внимательно, не перебивая. Атмосфера в гостиной с первых слов князя установилась благожелательная и непринужденная, как то и положено в добронравном семействе при общем сборе у камина, за чашкой чая.

Что скрывать, полководец Багратион был отменно светским человеком! Попав ко двору императора Павла Первого на тридцать восьмом году жизни, он сумел не только понравиться самодержцу, но и быстро усвоить необходимые правила поведения и обороты речи. На первых порах мешало ему незнание французского языка. Однако кое-какие обиходные слова и фразы он запомнил и вставлял их в разговор вполне уместно, чем отчасти восполнял недостаток своего образования. Потом, при начале войн с французами и особенно – после подписанного летом 1807 года в городе Тильзите договора с Наполеоном, вызвавшего волну недовольства в российском обществе, говорить по-французски стало признаком дурного тона. Им прекратили пользоваться в дворянских домах Санкт-Петербурга и Москвы.

– А что вы, генерал, думаете о нынешнем вторжении войск Корсиканца в Испанию? – спросил по-французски человек атлетического телосложения во фраке, украшенном алмазной восьмиконечной звездой ордена Подвязки.

– Желаю провала сей его кампании, – ответил Багратион. – Хотя я никогда не встречался с испанцами на поле боя. Умеют ли они воевать?..

Теперь переводила Екатерина Павловна. Она напомнила мужу, что вопрос ему задал посол Великобритании в Австрии сэр Самюэль Харкурт-Кинг, частый гость на ее вечерах и, естественно, искренний сторонник антифранцузской коалиции. Умолчала княгиня о том, что английская и русская разведка в Вене сейчас работают рука об руку. Кавалер ордена Подвязки неоднократно передавал ей значительные суммы денег за конфиденциальные сведения из императорского дворца Хофбург, где Екатерина Павловна бывала регулярно. К ней с симпатией относилась сама двадцатидвухлетняя императрица, третья по счету жена Франца Первого, поскольку ценила ее советы в области моды.

При этом как истинный джентльмен сэр Харкурт-Кинг никогда не претендовал на место в спальне княгини Багратион. Он являлся любовником ее лучшей подруги, герцогини Заганьской, также присутствовавшей здесь.

– Но зато вы много раз встречались с французами в сражениях, – не отставал от русского генерала англичанин.

– Французы – молодцы, – вдруг сказал Петр Иванович. – Идут в атаку храбро, при рукопашной схватке стоят до последнего, обычно стреляют метко. Ну и сам Боунапарте – человек не робкого десятка. Мне даже нравится его нахальство. Тут не поспоришь, он – противник серьезный.

Екатерина Павловна повернулась к мужу:

– Это тоже переводить, друг мой?