Тайна императорской канцелярии

Заметив мой взгляд, поспешно спрятала ноги глубже под стул, на котором устроилась сама и любезно обратилась к Сандрин: – Как же зовут вас, милочка?

– Сандрин Андрогор! – чинно кивнула моя спутница. А это мой сопровождающий во время поездок, коллега из Москвы. Его зовут Александр. Мы вместе работаем над одним…, э-э…, русско-французским историческим проектом!

– И что же привело вас ко мне? – нетерпеливо заёрзала на сиденье Дворцова. Неужели и наша семья каким-то образом поучаствовала в этой истории?

– Да, представьте себе! – принялась оживлёно жестикулировать Сандрин. История эта настолько давняя, что истоки её теряются в начале девятнадцатого века. И как выяснилось совсем недавно, – кивнула она в мою сторону, – в ней был задействован один из наших общих предков, которого звали Антон Ивицкий. Случилось так, что, взявшись за реферат о начале культурной и политической экспансии Франции на Восток, я неожиданно для самой себя выяснила, что к тем событиям непосредственно причастны мои собственные родственники. И знаете что, они ведь тоже проживали на территории современной Беларуси, в районе городка Слуцка.

– Не может быть, – заинтересованно подалась вперёд Елизавета Анджеевна, – как интересно…

Пока они разговаривали, я откинулся на спинку дивана и от нечего делать принялся рассматривать лепнину, которой был украшен потолок.

– Что такого особенного рассчитывает отыскать здесь Сандрин? – размышлял я, рассеяно водя взглядом по рядам частично разрушенных гипсовых завитушек. Да разве мыслимое дело, чтобы на этой территории частные лица могли сохранить что-то с военных времён! Да после всех тех ужасов, которые творили здесь с выходцами из Польши наши чекисты, а потом и гестаповцы, разве могло уцелеть хоть что-то?

И надо же было случиться так, что благостный ход моих мыслей было нарушен самым неподобающим образом. Мой давно не кормленый желудок вдруг болезненно сжался, а затем выдал такую заунывную и протяжную руладу, что мои уши моментально загорелись от стыда.

– Вы что-то сказали? – участливо повернулась ко мне хозяйка квартиры.

– Нет, нет, – торопливо переменил я позу, – это что-то в моём организме запищало…

– Мы сегодня не успели позавтракать, – пришла мне на помощь Сандрин, – а желудок у мужчин всегда болезненно реагирует на подобные неприятности!

– О, да, – улыбка на секунду озарила лицо Дворцовой, – мой муж тоже ужасно переживал, если не успевал перекусить перед уходом на работу. И поспать любил и поесть, – задумчиво произнесла она, – вечно страдал от этого… Да, может быть я угощу вас чаем? Как раз вчера пекла пирог со смородиной к приходу племянницы. Смородина, правда, мороженая, из магазина, но если не возражаете, то можете попробовать мою стряпню.

Мы, естественно, не возражали и через минуту переместились из гостиной на кухню. И пока грелся чайник и доставался обещанный пирог, я успел краем глаза заметить, что холодильник в этом доме практически пуст. Заметив моё внимание к его содержимому, Елизавета Анджеевна сожалеющее развела руками.

– Рада бы вас накормить более сытно, но, увы, возможностей для этого нет совершенно. Можете себе представить, – повернулась она к Сандрин, – наше правительство определило мне пенсию по старости в сумму эквивалентную двадцати долларам!

В день, или в неделю? – поинтересовалась та, деловито помогая расставлять на столе чашки и блюдца.

– Что вы, в неделю, – отрицательно замотала старушка головой, – в месяц!

– Не может этого быть! – не поверила ей Сандрин. Этих денег мне, например не хватает и на один день. А я всё же считаю, что очень экономно живу. Но, наверняка, власти не требуют с вас платы за жильё и выдают талоны на бесплатное питание.

– Эх, если бы так, – грустно сморщилась хозяйка квартиры. Нет, милая девушка, такое милосердие нашим властям в голову даже не приходит!

– Так это же просто людоедство какое-то! – возмущённо взглянула на меня француженка.

– Ты что на меня так смотришь, – едва не поперхнулся я куском пирога, – я что ли белорусских старушек голодом морю? И, кстати сказать, в нашей России положение тоже не многим лучше. Хоть в абсолютном выражении денег нашим пенсионерам дают чуть побольше, но и обязательные платежи выдирают куда как в большем размере. Мой сосед сколько раз жаловался. Мол, при Ельцине у него хотя бы половина пенсии на жизнь оставалась. А пришёл Путин, так от так называемой пенсии не стало оставаться вообще ни копейки!

– Почему эти бывшие коммунисты так безжалостно себя ведут, – мелко затрясла головой Сандрин, – мне это совсем не понятно?