Тайна клеенчатой тетрадиПовесть о Николае Клеточникове

— Подлинное самоуправление, как считает Александр Илларионович, а он разбирает вопрос на примере Англии и Америки, отличается тремя признаками, тремя правами, которыми пользуется население. Первое — право раскладывать налоги и повинности, устанавливаемые верховной властью для данной местности, раскладывать по соображениям самих обывателей, на основе ценности и доходности их имущества. Второе — право самим расходовать установленные на местные нужды суммы. И третье — право самим, то есть выборной местной власти, вершить местные суд и расправу. Приложимы ли эти признаки к российскому земству? Безусловно! Земской и судебной реформами у нас предоставлены местной выборной власти, по существу, все названные права: и раскладка податей, и расходование местных средств, и местный мировой суд. Итак, земство должно помочь крестьянскому землевладению окрепнуть, избежать обезземеливания, овладеть лучшей агротехнической культурой. Конечно, это не означает, — сказал Винберг, подумав, — что Александр Илларионович не признает за политикой никакой производительной силы, отрицает пользу либеральных учреждений, не мечтает, как все мы, о политическом освобождении страны. Нет. Но условием благополучного достижения Россией экономического прогресса и свободы он ставит мирный ход хозяйственного развития — в пределах, счастливо означившихся ныне, достижение самостоятельности сначала в управлении местными делами. Главная мысль его есть та, что народы, пользующиеся самостоятельными правами во внутреннем управлении, легко достигают и политических прав. Примером тому Англия, где отнюдь не декретами представительного правления введено общественное самоуправление, но само представительство основано общинами, соединившимися в собрание, которое и получило название палаты общин. Вот коротко существо представлений князя Александра Илларионовича.

Винберг посмотрел на дам, сидевших за столом, на Корсакова с Клеточниковым, на Щербину. Все были задумчивы.

— Что скажете, господа? — спросил он. И снова посмотрел на Щербину, должно быть ожидая от него первого слова. Но Щербина молчал.

Анна Александровна Визинг, статная, черноглазая, со смуглым лицом украинки, на котором, казалось, навсегда отложилось уютное домашнее выражение, ответила первая.

— Убедили, Владимир Карлович, убедили, — добродушно сказала она, и голос у нее был тоже домашний, мягкий, покладистый. — Будь моя воля, непременно стала бы служить по земству. Да вот беда, вы, мужчины, не пускаете нас, женщин, дальше кухни и детской.

Все засмеялись. А Щербина молчал, и выражение лица у него было неопределенное.

— Все впереди, Анна Александровна, — ответил Винберг.

— Неужто добьетесь для нас, обиженных, прав, Владимир Карлович?

— Непременно, Анна Александровна. Если вместе будем добиваться, непременно добьемся, — сказал Винберг и спросил Щербину: — А вы, Петр Сергеевич, что же молчите?

Щербина поерзал в кресле, помедлив, ответил вяло:

— То, что вы рассказали, Владимир Карлович, прекрасно, да. Убедительно. В теории. А какова будет практика… — Он с сомнением покачал головой. — Не верится в возможности земства, о которых вы говорили.

— Что именно вы имеете в виду?

— Что я имею в виду? Права я имею в виду. Права ка-кие есть у земства? Положим, право раскладки и расходования сборов вы имеете. Но как вы рассчитываете его осуществлять? Как, например, будете взыскивать подати и недоимки? Есть у вас исполнительные органы для этого? Ваша касса будет в зависимости от распорядительности чинов полиции, на которую возложена эта обязанность, от Зафиропуло, которому не до вас, ему нигилистов надо ловить, а управу на него вы не найдете. Где будете ее искать? У губернской бюрократии? Затем, как вы будете ладить с самой этой бюрократией? По Положению, губернаторы имеют право вмешиваться в хозяйственные распоряжения земства, произвольно оценивать их, одобрять или отменять в зависимости от того, сочтут ли их «правильна ми» или «неправильными». Думаете, они не будут пользоваться этим правом? Притом земским учреждениям запрещается выходить из круга указанных им хозяйственных дел, превышать пределы власти, этот мотив, к месту или не к месту, повторяется в пяти или шести местах Положения, если не чаще. Вас задушат этими кругами и пределами.

— Земским учреждениям, — спокойно возразил Винберг, — дано право обжаловать перед Сенатом относящиеся до них распоряжения начальников губерний и высших властей. Что же касается кругов и пределов… — Он помедлил и закончил с едва заметной усмешкой: — Будем стараться их раздвигать посредством ходатайств. Нам ведь дано, Петр Сергеевич, также и право выходить к правительству с ходатайствами по предметам, касающимся местных польз и нужд.

Щербина рассмеялся:

— Вы оптимист, как и ваш князь Васильчиков. Пока что эти круги имеют тенденцию роковым образом суживаться. Законы 21 ноября минувшего и 13 июня сего года показывают, как будут в дальнейшем развиваться отношения между земством и правительством.

— Что это за законы? — спросила Елена Константиновна, обращаясь к Винбергу.

Щербина ей ответил: